авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Matrena_Rasputina » Падучая звезда - 7

Падучая звезда - 7

20.08.1887
Тюмень, Тюменская, Россия

Любовный морок

 

Хозяйственные дела Распутиных шли все лучше. Ржи собрали много. Вдоволь осталось и после того, как сторговались с местной мукомольней. Дед вошел в азарт. Решил подзаработать на остатках. Куда податься? В город, ясное дело. Ближе всего -- Тюмень. Она казалась немыслимо большой: в то время там жило пятьдесят-шестьдесят тысяч человек.

Единственным членом семьи, которого дед с наименьшими потерями мог оторвать от хозяйственных работ, был мой отец. Ему и поручили ехать в город.

Отцу тогда исполнилось шестнадцать. Это был первый его выезд так далеко. Думаю, именно тогда он почувствовал вкус к странствованию, к смене впечатлений, к возможности сравнивать. "Вешать, проверять все в жизни".

Отец благополучно добрался до Тюмени и с выгодой продал товар. Он обескуражил деда, привезя денег гораздо больше, чем тот рассчитывал.

Когда спрашивали, каким образом удалось приворожить удачу, отец отшучивался:

-- А ты торгуйся, она и не устоит...

Его стали посылать в город часто.

Однажды на главной улице Тюмени отец увидел выходящую из мастерской с вывеской "Модистка" "невиданную красоту": стройная фигура, белокурые волосы выбиваются из-под вуали, одета в лиловое шелковое платье с маленьким турнюром.

Объектом обожания оказалась госпожа Кубасова -- скучающая жена старого богатого мужа. Кокетка, которой польстило восхищение мужика. И это при том, что она его и за человека-то не считала.

С ним можно поиграть, решила она.

Ирина Даниловна специально стала приезжать к городским воротам, ища встречи с парнем.

И вот как-то, когда коляска барыни поравнялась с возом отца, из экипажа высунулась служанка и сказала:

-- Госпожа велела передать: через час ты должен сидеть на ограде имения Кубасовых напротив черного хода.

Бедный, бедный отец! Если бы он знал, что было ему уготовано.

Ясно, что через час он сидел на ограде поместья, на одной из лужаек которого могло поместиться все хозяйство Распутиных. В дверях появилась уже знакомая ему служанка, и по ее знаку отец перебрался во двор. Оттуда -- в летний домик.

Увидев предмет своего обожания так близко, он остолбенел. По представлением деревенского парня, она была голая. Не считать же платьем нечто, почти полностью открывающее грудь и плечи. Голова пошла кругом.

Она улыбалась ему ободряющей улыбкой. Хотя каждой каплей крови он рвался вперед, все мышцы сковал благоговейный страх. Быстро догадавшись о его состоянии, она с видимой готовностью распахнула объятия. Повинуясь, он с трудом двигался. Очутившись в объятиях почти божества, отец погрузился в самое настоящее блаженство. Он не имел представления о духах и ароматических притираниях.

Что делать дальше, он не знал. Просто стоял, неуклюже сжимая ее в объятиях. Ирина Даниловна велела ему раздеться, а сама быстрыми шагами вышла из комнаты.

В лихорадочном волнении отец сорвал с себя одежду и, оставшись в чем мать родила, последовал за ней, как он полагал в ту минуту, в райские кущи. В полумраке комнаты он едва различал возлюбленную, лежащую на диване. Она все еще оставалась одетой. Думая, что она поступает согласно какому-то странному обычаю высшего общества, он внезапно застеснялся собственной наготы, но горящий в нем огонь сжег остатки разума.

Он ринулся вперед. И тут Ирина Даниловна произнесла одно-единственное слово:

-- Теперь!

Тяжелые шторы, скрывавшие четыре окна комнаты, были одновременно раздвинуты четырьмя служанками, прятавшимися за ними. Яркий свет и вид четырех одетых женщин там, где он ожидал увидеть одну обнаженную, привел его в ужас.

Появилась пятая служанка с ведром в руках. Она окатила его с головы до ног. Обожженный ледяной водой, он отпрянул, споткнулся и упал на шестую девушку, которая стояла за его спиной на четвереньках.

Как только он рухнул, все девушки, за исключением госпожи, которая хлопала в ладоши, хохотала и подбадривала остальных, накинулись на него.

Самая младшая из девушек, четырнадцатилетняя, только недавно поступившая в услужение к Кубасовым, Дуня Бекешова, быстро убежала, увидев искаженное ужасом лицо жертвы.

Натешившись, несчастного выволокли из летнего домика и бросили на траву. Как долго он там пролежал, и сам не знал.

Я рассказала об этой истории, знакомой мне со слов одной из участниц событий, Дуни, служанки Кубасовой, которой суждено будет тесно сойтись с нашей семьей. И сделала это потому, что все, произошедшее тогда, способно многое объяснить в поведении отца гораздо позже -- уже в Петербурге. Прежде чем продолжить интригу, передам один эпизод, описанный тем же Си-мановичем. "Были у Распутина почитательницы, которые навещали его по праздникам, чтобы поздравить, и при этом обнимали его пропитанные дегтем сапоги. Распутин, смеясь, рассказывал, что в такие дни он особенно обильно мажет свои сапоги дегтем, чтобы валяющиеся у его ног элегантные дамы побольше бы испачкали свои шелковые платья. По малейшему поводу он ругал аристократических дам".

Уверена, многие упрекнут меня в том, что я, приводя эти примеры, оказываю плохую услугу отцу. Однако я повторю, что намерена показать человека, а не героя "Четьих-Миней". Кто-то назовет подобное поведение отца местью, предметом которой становились вместо Ирины Даниловны аристократки вообще, а кто-то -- уроком смирения.

Для меня важнее другое. Тогда отцу хотели внушить: "любовь" -- слишком хорошее слово для мужика. С этим он не согласится никогда.

Отец был опытным странником, много чего видел, еще больше чего понял. Надо отшелушить лишнее, и останется: "Любовь -- большая цифраПророчества прекратятся и знания умолкнут, а любовь никогда"; "А добиваться любви до крайности нельзя! А какую Бог дал, такая пусть и будет!"; "Все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви"; "О любви даже трудно беседовать, нужно с опытным. А кто на опыте не бывал, тот перевернет ее всячески"; "Любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть"; "Любовь -- миллионщик духовной жизни, даже сметы нет"; "Нужны только унижение и любовь -- в том и радость заключается". Из приведенного видно, что для отца физическая и духовная любовь сочетается и так становится силой.

Отец был на грани отчаяния. Жить не хотелось. И сам не помнит как, добрался до дому. Там уже ждали. Оказалось, он неизвестно где проездил почти сутки. Словно в мороке.

Анна Егоровна видела, что сын вернулся сам не свой. ("Хоть не ограбили и не прибили "-- и то ладно".) Но разговорить его было невозможно.

У нас в семье притчей стало бабушкино (Анны Егоровны) упрямство, особенно там, где дело касалось близких. Но мой отец -- был ее сыном во всех отношениях, а значит, не менее упрямым, чем мать.

Бабушка чувствовала, что причина его тревоги кроется в душе гораздо глубже, чем она может проникнуть.

Дата публікації 18.10.2018 в 19:54

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: