В 20-х и в первой половине 30-х годов в Кубмединституте работал такой выдающийся ученый-патолог и иммунолог - заслуженный деятель науки РСФСР Иван Григорьевич Савченко. В конце прошлого века он работал в Париже, у Пастера. С 1920 г. по день своей смерти (1932) он работал в Кубмединституте и был директором созданного им Краснодарского бактериологического института. Совместно с Д. К. Заболотным, в опытах на себе И. Г. Савченко показал, что пероральное введение холерной вакцины предохраняет человека от заболевания холерой; им был открыт соксин скарлатина, ряд работ им был посвящен учению о фагоцитозе и еще сто других оригинальных исследований.
Когда летом 1931 года в институте проходила чистка среди академически неуспевающих студентов, а также по социальным мотивам, стал вопрос об исключении из института одной из лаборанток Ивана Григорьевича, которая принадлежала к категории "нетрудового элемента". Нам стало известно, что И. В. Савченко очень беспокоит этот вопрос. Наконец, он зашел в бюро партколлектива и стал ходатайствовать, чтобы ее оставили в рядах студентов института. Мы удовлетворили его просьбу, и он был очень доволен таким решением.
В то время много рассказывали эпизодов из жизни И. В. Савченко. Он был "грозою" студентов, был очень требовательный на экзаменах. Эту строгость он распространил на своего родного сына, который трижды сдавал патофизиологию, но тщетно. Тогда рассердившись, он поехал в Харьков, успешно сдал эту дисциплину коллеге отца и вернулся. За такое отношение к себе, он долгое время не разговаривал с отцом, но тот, смеясь, сказал: "Вот теперь я уверен, что мой сын знает мой предмет!" В 30-х годах И. Г. Савченко стал очень "добрым", мало требовательным, и ему было легче сдавать, чем его ассистентам. Кроме того, у него появились какие-то странности. Например, на лекцию, которая читалась в тот год каждой группе в отдельности, он выходил из своего кабинета со своим старомодным будильником. Но студенты-озорники существовали во все времена, в том числе и в то время. Они вдруг выкрикивали входившему в аудиторию профессору: "Иван Григорьевич, ваши часы спешат!"
- Как спешат, насколько? - спрашивал Иван Григорьевич и переводил стрелки, возвращался к себе и появлялся вновь, уже в соответствии с "исправленным" на своих часах временем. Когда же приходило время заканчивать лекцию, другие студенты, уже справедливо, говорили, что его часы отстают, они опаздывают на следующую лекцию, и Иван Григорьевич вновь исправлял время на своем будильнике...Читая нам лекции, иногда он обнаруживал неполное освобождение от своих старых привычек обращения, путая слова "господа" и "товарищи". Так, иногда начинал "Господа!", сейчас же поправляя себя словами: "то есть, товарищи!". И вот, однажды Иван Григорьевич сделал такое "вступление" к лекции: "Господа, то есть товарищи! Вчера я стоял в очереди за картошкой, но пока очередь дошла, картошки не стало... я задержался и т.п. Следует сказать, что в этот год (1932) у нас были продовольственные затруднения, но мириться с тем, что И.Г. Савченко становился в очередь за картошкой было нельзя, и я, как секретарь парторганизации института, принял решение. После окончания лекции я отправился в ГК ВКП(б), вошел к первому секретарю Дволайцкому и доложил о вышеизложенном. Секретарь ГК, в повышенном тоне, обратился ко мне: "А где Вы были до сих пор? Почему допустили, чтобы профессор Савченко стоял в очереди за картошкой?!" Я пытался оправдываться, но секретарь уже звонил в пищевые предприятия, вменив им в обязанность доставить продукты на дом ученому Савченко. Я был вполне удовлетворен. Следующую лекцию Иван Григорьевич начал с рассказа о том, как ему на дом доставили и сливочное масло, и картошку, и капусту, и другие овощи! "Я, конечно, догадываюсь, чья эта "работа", - это сделал наш секретарь!"
Свободное копирование
