Александрополь - 9

   Отец еще жил, когда турки покинули Александрополь, но на их место пришли крайние националисты - дашнаки, многие из которых были отъ­явленными бандитами. При их правлении положение беженцев нисколько не улучшилось. В городском парке они открыли кафе, которое называлось "Чашка-Чая!". Активным "деятелем" этого заведения была молодая "бравая" женщина по имени Ашик: среднего роста, смуглая, с фигурой спортсмена. Вечерами в "Чашку-Чая" собирались дашнакские молодчики, которые пили, конечно, не чай, а самые крепкие напитки, какие в то время водились - самогоны разных "фирм". В 13-14 лет я был принят в "Чашку-Чая" мальчиком. Со мной был принят парень немного постарше меня (16-18 лет). Нужно ли говорить о том, что ни о какой "охране" труда не могло быть и речи! Мы рабо­тали буквально от зари до зари, а вся наша "зарплата" заключалась в том, что нас кормили.

   Однажды с нами случилось несчастье: нас арестовали, бросили в глубокий подвал, куда спускали по деревянной лестничке, которую уби­рали потом. Наша "камера" имела нечто вроде окна, выходящего на улицу вровень с тротуаром. Но это "окно" было заложено двумя кирпичами, между которыми проникал какой-то луч света. Нас били и допытывались: не комсомольцы ли мы, но, кажется, в то время в Александрополе и не было комсомола. Во всяком случае, ни я, ни мой товарищ ни о каком комсомоле понятия не имели. Кто и зачем подвел нас под эту провокацию, осталось неизвестным. Три дня подряд нас вызывали "наверх" и учиняли допрос полицейские, которые, кажется, и у дашнаков назывались "милицией". В допросе принимала участие вышеназванная Ашик. Ничего не добившись от нас, однажды, кажется, на четвертый день нашего ареста, нас стали спрашивать, куда мы дели электрические лампочки. Это было не менее удивительно, так как в те годы в Александрополе электричество было редким явлением, оно могло быть только у "знатных" и богатых особ. Отец мой, конечно, страшно переживал мой нелепый арест, но я не знаю, что он предпринимал. А что мог он сделать, когда опасался их, дашнаков, как своих заядлых идейных противников. Если бы они узнали, что он гнчак, то только за это его посадили бы самого.