Приближалась пасха, которая в 1921 году совпала с 1 мая. Чем ближе становился этот день, которого мы, дети и мама, с таким нетерпением ждали, тем меньше напоминал отец о своем обещании устроить на пасху большой праздник с обилием высококачественных продуктов, которых мы давно уже не видели. Наконец, наступил канун праздника, дети были очень взволнованы, напоминали маме, чтобы она готовила мешки для муки, для мяса, посуду для масла. Отец был мрачным, ничего не говорил, не радовался. Но мы на это не обращали внимание. На второй день, когда мы получили очередную порцию ячменной муки и начали размешивать с кипятком, чтобы получить нечто, напоминающее кашу, мама находилась во дворе, а отец нагнулся зашнуровывать ботинки,чтобы идти на службу, и вдруг он стал падать. Я подбежал к нему, уложил на кровать, на которой он обувался, и стал ложкой вводить ему в рот свою порцию ячменной кашицы. Глаза его закатились, он не реагировал на мое "кормление". Вдруг вошла мама увидела мое "старание", быстро отстранила меня и дала строгий наказ бегом бежать в больницу и сообщить, что мама просит срочно приехать к папе. Я недоумевал: почему мама не дала кормить папу, ведь я свою порцию давал ему?! Я понимал,что с отцом плохо, но не сомневался в том, что это от того, что отец голоден...
До хирургической больницы, где работал отец, было около 8-10 кварталов. Все это расстояние я бежал. Там застал доктора Мелькумова. Он, расспросив меня, велел немедленно запрячь двуколку, на которую забрался, и мы помчались к нашему дому, который находился в районе "Боши майла". Въехав во двор, первое, что мы услышали - это плач моей матери: отец уже скончался, так и не дождавшись "пасхальных подарков" своим детям от американского "Ара"!
На второй день нас с мамой пригласили в хирургическую больницу, куда увезли тело отца. Я не знаю, было ли произведено вскрытие тела или нет, скорее всего, нет. Пока мы с мамой ждали врачей и сотрудников, нам принесли обед отца, но в двух тарелках. Это был рисовый суп, в котором плавало не больше 30-40 рисинок, разумеется, без мяса и даже без картошки. Второго блюда не было. Мама заплакала, поняв, что отец приносил домой эти 200 г. хлеба, чтобы поделить на всю семью, а сам обманывал нас в том, что он на работе сытно обедает! Сейчас я понимаю, что отеки на его ногах были от голода, так называемые "алиментарные отеки", ввиду отсутствия белка в пище! Следовательно, отец тоже умер от голода, как и многие другие вокруг нас.
Нелишне сказать, что мы голодали в то время, когда наш домовладелец время от времени весь двор занимал под сушку лаваша. Мы дышали ароматом новоиспеченного хлеба - белых лавашей,но не притрагивались к ним: не знаю, верное ли это воспитание - умирать с голоду, но не дотрагиваться к чужому хлебу, который сушился впрок?! Хозяин дома был богат: в подвале имел мешки с мукой. После Майского восстания, когда у власти стали большевики, какая-то комиссия "потрясла" подвалы, а Домовладелец думал, что это мы "донесли", но мы и понятия об этом не имели!
Свободное копирование
