Поздно вечером, когда было порядочно темно, кончилась всенощная. Все множество паломников двинулось к русскому дому и к школе Палестинского общества, где заведывающие этим домом и учителя хлопотали из всех сил, чтобы удовлетворить такую массу народа. Инспектор галилейских учебных заведений, П. П. Николаевский, начальник назаретского мужского пансиона, А. Г. Кезма, и учитель К. И. Кенадзе почти всю ночь провели около паломников, устраивая им ночлег, добывая воду, дрова для костров, пищевые припасы, прекращая в то же время всевозможные пререкания между паломниками и горячими арабами.
Я лег было в отведенной мне горнице на самом верху дома, но от жары (город находится в котловине между гор) и от возбуждения нервов мне не спалось. Накинув на плечи арабский аба, я спустился вниз и по тёмным кривым переулкам пробрался к ночлегу наших паломников. Около гигантских котлов с водой толпился народ с чайниками. Вот бежит знакомый учитель.
– Куда вы? – спрашиваю его.
– За солью. Соли просят паломники.
И пустился дальше. Я подивился его усердию и прошёл в большие классные помещения, отданные русским гостям. Здесь с первого взгляда трудно было понять, что делается. Но, судя по радостно возбужденным лицам, все были довольны и веселы. Многие уже полегли спать. На углу ближайшей улицы арабские торговцы оживленно продавали хлеб и фрукты. Над всем этим кварталом широкими волнами проносился едкий дым костров.
Побродив ещё немного по улицам священного города, я поднялся на свою вышку. Дверь выходила на плоскую крышу дома. По склонам горы здесь одно здание лепится над другим, и очень трудно разобраться, что принадлежит какому хозяину, а в темноте – тем более.
Город спал. Только чуть слабый говор доносился сюда с места ночлега паломников. Пламя костров освещало там полосу дыма, все остальное кругом было погружено в непроницаемую тьму. Одни сверкающие звезды, как неизменные стражи неба, готовы были бодрствовать всю ночь. Полюбовавшись ими, я ушёл в свою горницу и наконец заснул.
Свободное копирование
