1/V
МОСКВА
Меня встретил М. М. Садовский[1].
— Дядя просил меня узнать, не хочешь ли ты в Малый театр?
— Ну что мне делать у вас?
— Ты с ума сошел. У нас любят людей знаменитых.
Думать об этом или нет?
А что, если посоветоваться с Хмелевым[2], он относится ко мне хорошо и театральную обстановку в городе знает.
Звоню.
Слышу приветливый басок. Н. П. смотрит в корень: не ждет вопроса.
— Хотите в МХАТ? Пожалуйста.
— Я не по этому поводу, Николай Павлович, — засмеялся я…
А не увлечет ли вас работа в студии Ермоловой? Будете много играть. — И после паузы — А знаете, какая у меня возникла мысль? А не передать ли мне руководство студии вам? А? На первое время я вам помогу. Я верю вам. Это свалилось так неожиданно, что я растерялся и промямлил что-то невразумительное.
— Всё верны Завадскому? — послышалась ревнивая интонация.
Он ревнует меня к Завадскому не меньше, чем Завадский меня к нему.
Разговор скоро кончился.
Вот так посоветовался! Здоров я дела делать!
Итак, Хмелев…
А какой там косяк больших и с возрастом жадных до работы актеров! Прекрасных актеров и… безработных… В этой шеренге последний, которым я стану, совсем не будет виден от правого фланга, где стоят командиры. А высовываться я не умею. А у меня считанные годы. И я не имею права ждать роли десятилетиями. И не буду я считать за милость, если в конце десятилетия получу какой-нибудь эпизод, разучившись говорить и играть на сцене. А я вижу, что в силах делать и не эпизоды… Нет, мне будет очень трудно. Уж если Хмелев вытирал кулаком слезы обиды, мне будет нестерпимо трудно. Нет!
Вот день!
Ночью был у Бояджиева[3]. Он настоятельно рекомендует переходить в Театр Красной Армии. «Попов[4] очень заинтересован твоей кандидатурой, момент самый подходящий… а если у Ю.А. что-то и выйдет с театром, всякий поймет твой отказ от перехода в Театр Красной Армии».
М. Ромм[5] говорил долго, пространно. Ему, по-видимому, понравились мои соображения по поводу роли и сценария «Мечта».
Березанцева[6] после передавала, что Ромм никого больше не хочет видеть в центральной роли. Я честно сказал ему, что вопрос решать и пробоваться не буду, пока не решится вопрос с Богданом[7]. Героическая линия в искусстве — моя магистральная линия, а кроме того, я обещал Савченко[8] и должен держать слово, раз он никого не пробует кроме меня.
Потом размечтались о героическом. И когда я ему рассказал, какие роли играл и к каким стремлюсь, он заверил меня, что со мной будет снимать «Пиковую даму».
