авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?

Побег

12.06.1902
Верхоленск, Иркутская, Россия

Побег[1]

 

Полночь пробила на церковной колокольне. Двое ссыльных потушили огонь в своей избе и тайком, чтобы не разбудить хозяев, выбрались через окно во двор. Далекий и опасный путь предстоял им, они навсегда покидали эти прекрасные, но пустынные и чуждые места, дышащие смертью и неволей. Как воры, крались они ночью вдоль изб, внимательно оглядываясь, нет ли кого-нибудь поблизости, не следят ли за ними. Кругом было тихо, деревня спала, лишь время от времени раздавалась колотушка ночного сторожа. Наконец они подошли к реке, но тут же отпрянули назад; там рыбак расставлял свои сети: лодкой воспользоваться было невозможно. Пришлось спрятаться, чтобы остаться незамеченными и выжидать. Наконец рыбак ушел домой. Беглецы нашли лодку и тихонько сели в нее. Они были полны решимости и уверенности, что уйдут. Но сердца их сжались болью, когда они вспомнили, что в этой самой деревне их братья томятся и будут еще томиться и тосковать, выжидая вестей с воли о борьбе, куда они, беглецы, сейчас спешат вопреки царскому запрету и несмотря на строгий надзор и наблюдение специальных шпионов – официально называвшихся надсмотрщиками за политическими ссыльными. Чувство это, однако, продолжалось недолго. Им предстояло переплыть на тот берег быстрой и широкой Лены, не произведя ни малейшего шума. Сперло дыхание, сердце наполнилось радостью: уже плывут, деревня остается позади и, наконец, совсем исчезает в темноте. Тогда крик радости вырывается из груди беглецов, измученных более чем двухлетним пребыванием в тюрьме. Хотелось обнять друг друга, хотелось громко, на весь мир прокричать о своей радости, о том, что они, бывшие еще пять минут тому назад изгнанниками, сейчас на воле. Они чувствуют себя по-настоящему свободными, ибо сбросили оковы и не сидят добровольно на месте ссылки только потому, что царь им повелел там сидеть.

Живо взялись они за дело. До 9 часов утра нужно было проплыть не меньше 15 миль.[2] Гребли попеременно. Лодка, подхваченная быстрым течением, неслась, как птица, по гладкой поверхности реки, окруженной горами, лугами, лесами. Ночью, при свете луны все это казалось фантастическим и таинственным. Кое-где на берегу горели костры, отражаясь в воде. Этих берегов избегали беглецы, старались держаться в тени, посматривая в сторону огней и смеясь в душе над тем, что никто там не знает, что их нужно «ловить».

Но бурная радость и чувство безопасности вскоре должны были уступить место тревоге. Беглецы вдруг услышали впереди гул, похожий на шум водопада. В ночной тишине гул этот разносился далеко, отдаваясь эхом в горах. Казалось, что там ворчит какой-то великан, но разглядеть его и решить, можно ли с ним вступить в борьбу и как, не было никакой возможности. Беглецов начала охватывать тревога, они не знали реки. На минуту остановили они лодку и поскорее направили ее к берегу, чтобы вовремя избежать опасности. Гул все возрастал и наконец перешел в грохот. Становилось ясно, что это борьба двух стихий. Показался большой остров, а с левой его стороны, поперек реки, торчали из воды скалы, и с ними-то так шумно боролись волны.

Беглецы миновали эту опасность и, повернув направо, вздохнули свободно. Но вот остров кончился, и снова грохот и шум. Течение пыталось перекинуть лодку через скалы, вниз, туда, где виднелась мельница и где река до острова была перегорожена плотиной. Вода с шумом перекатывалась через плотину, образуя водопад. Беглецы вовремя успели остановить лодку у берега. Что тут делать? Впереди мельница, скалистая плотина и пропасть, слева огромный остров с крутыми берегами, а там, сзади, скалы. На мельнице, по-видимому, спали; собак к счастью, не было, только лошади заржали тревожно и вскачь понеслись от берега. Один из беглецов отправился в разведку: не удастся ли перетащить волоком лодку мимо мельницы по берегу, второй остался в лодке. Разведка ничего не дала. Нужно было возвращаться назад, плыть против течения и искать прохода между скалами. Ночь. Темно. Но другого выхода не было. Подъехали к острову и вдоль него поплыли назад против течения. Но ночью, при таком быстром течении реки невозможно искать прохода на авось, тем более что месяц спрятался за тучу и поднялся предрассветный туман, заслонив собой реку. После долгих мучений удалось наконец перетащить лодку через кусты на противоположную сторону острова. Двадцать раз брались за мокрую лодку, напрягали все свои силы: протащат два-три шага и остановятся. Наконец, выбиваясь из последних сил, удалось столкнуть лодку в реку на противоположной стороне острова. Снова сели беглецы в лодку, пустили ее по течению и плыли, отдыхая некоторое время. К утру стал донимать холод. Надели зимние пальто, довольные, что и эту трудность преодолели. Вскоре почти совсем рассвело, течение уносило их все дальше и дальше. Молча, торопливо работали веслами, окруженные серым, густым туманом. Ничего нельзя было разглядеть, кроме небольшой полоски воды за бортом лодки. Весь мир был загорожен непроницаемой стеной тумана. Плыли в безбрежном пространстве, не чувствуя даже, насколько быстро движется лодка, замерзшие, несмотря на усиленную работу. Ни берегов, ни неба, ни реки – ничего не видно; только иногда ветер на минуту прорвет брешь в плотной пелене тумана и покажутся на миг ясное небо, лес и горы.

Уже шесть часов, а туман не рассеивается. Вдруг – о ужас! Происходит что-то страшное: треск, крик – и все кончено… Пропали! Нет, без борьбы беглецы не отдадут свою жизнь!.. Ото снова попался остров на пути, и дерево, раскинув низко над водой ветви, преградило им дорогу. Не заметили этого беглецы, и лодка наскочила на толстый сук со всего разбега. Беглец, сидевший на веслах,[3] и крикнуть не успел, как погрузился в воду. Инстинктивно схватился он за ветку, торчащую из воды, и выплыл на поверхность, но зимнее ватное пальто, промокшее насквозь, тянуло вниз всей своей тяжестью; тонкая ветка сломалась, он схватился за другую, но и эта не смогла его удержать. Беглец понял, что своими силами не выкарабкаться, а лодки уже не было. Но второй успел вовремя прыгнуть на пень и помог, наконец, товарищу выбраться из воды. Неприятные это были минуты: на пустынном острове, потерпевшие крушение, лишившись всего, вблизи места ссылки, они почувствовали себя снова заключенными. Но нет, беглец не покорится! Взглянули они друг на друга и поняли, что оба думают об одном и том же: смерть или свобода, возврата больше нет, борьба до смерти!

Но что же делать? Там, за рекой, дорога – по ней люди ездят, слышны их голоса и скрип колес, скоро их даже разглядеть можно будет. Туман поднимается, и небо покрывается мелкими облачками. А люди могут оказаться из той самой деревни, могут узнать… «Сделаем плот и переправимся через реку, а потом пешком дойдем, лодку в деревне утащим и опять двинемся по реке». Но это были только мечты! Как сделать плот, чем? Нет другого выхода – надо звать на помощь, а если захотят арестовать… Ну, тогда бежать в горы и тайгу…

Итак, договорились, как вести себя и отвечать на расспросы. Тот из них, что не промок, стал на карауле, всматриваясь в берег, не увидит ли кого, а другой, искупавшийся в реке, развел костер, разделся и давай плясать вокруг огня, чтобы согреться и просохнуть. Наконец согрелся и просох, a тут и крестьяне из ближайшей деревни на лодке подъехали к острову. Их было несколько человек. У одного из них на груди блестела бляха с царским орлом. Они перевезли потерпевших крушение на берег, а те им пять рублей за это дали. Крестьяне сразу прониклись уважением к беглецам, а те стояли на берегу и мрачно смотрели в воду.

– Тут наши деньги и вещи потонули, у нас осталась только мелочь, 60 рублей, а остальные – несколько сот рублей – там, на дне, лежат! Как мы теперь дальше поедем? Что делать? Что делать?

– Успокойтесь, как-нибудь обойдется, – стали их успокаивать крестьяне и уже сами начали расспрашивать: откуда едут и куда. В словах их заметно сочувствие (за 5 рублей) и готовность помочь (конечно, в надежде на хороший заработок).

Беглецы не сразу ответили. С опечаленными лицами бродили они по берегу.

– Скоро ли лошади будут?

– А сейчас!

– Я сын купца из города N, – наконец сказал один из них, – а это приказчик. Мы ехали в Жигалово, собирались там пересесть на пароход на Якутск. Мы едем туда за мамонтовой костью, а тут вдруг…

– Не убивайтесь так, – начали крестьяне опять успокаивать, – хорошо, что бог вас спас (тут купцы набожно перекрестились). Мы вас на лошадях довезем до З., а там вы сможете домой послать телеграмму насчет денег.

– А, вот это замечательная идея! – вскричали оба, но сразу замолчали. Они напрягали мозг в поисках выхода из создавшегося положения. Как тут выкрутиться? Снова в раздумье начали они прохаживаться по берегу, не обращая уже внимания на то, что говорят крестьяне.

Пришла подвода из деревни, и беглецы распростились с крестьянами. Те даже не подозревали, что могли бы значительно больше заработать, если бы догадались потребовать от купцов документы. А «купцы» уселись на телегу и, глядя друг на друга, тихонько посмеивались, когда возница на них не смотрел. Нельзя было желать более счастливого исхода. Едут они как раз в ту сторону, куда надо, только вместо лодки – на лошадях.

Так проехали десять верст до села. Там их встретила толпа крестьян: весть о потерпевших крушение купцах опередила их. Волостной писарь тут же им сообщил, что  часть вещей выловили из реки тут около села, а им следует подождать в селе несколько дней, если хотят, чтобы и деньги им нашли. Только жадность крестьян избавила беглецов от новых осложнений. Крестьяне начали доказывать, что сейчас вода в реке грязная, течение быстрое, найти денег невозможно, пусть лучше купцы оставят свой адрес, пусть даже уполномочат кого-нибудь из крестьян вести поиски денег. Они найдут и в целости перешлют деньги купцам, а купцы пусть пока дадут телеграмму домой о высылке им денег. Купцы обрадовались этому предложению, написали доверенность, а за найденные вещи заплатили 3 рубля. Мужики тоже обрадовались, что по этому случаю можно будет выпить. Но надо было еще отвертеться от необходимости посылать телеграмму.

– Вы знаете, что в нашем положении надо осторожно насчет денег писать, – начал купец. – Неизвестно, поверит ли еще отец нашему несчастью. Скажет: прокутили, в карты проиграли, пусть делают что хотят, а я им денег не пошлю! А бедная мать, что будет с ней, когда узнает о нашем крушении!

И купец в волнении сотворил крестное знамение.

– Господи помилуй! – вздохнул он, а вместе с ним кое-кто и в толпе.

Нет, другого выхода нет: надо сейчас же ехать домой, и притом не по шоссейной дороге, а проселками, сокращая путь, к ближайшей железнодорожной станции в сторону родного города N.

Их повели в избу. На столе шумел самовар, хозяйка шаньги на стол подала. Изба полна любопытных баб и мужиков. Они о чем-то шепчутся между собой, а купцы молча, задумавшись о своих делах, попивают чай. На вопросы только буркнут что-нибудь в ответ либо вздохнут. Один из крестьян наконец решается и говорит, что у него собрано 5 фунтов костей. Он просит купцов купить, говорит, дешево продаст.

Ну и дураки же вы, мужики! Разве купцы бывают такие изможденные, как эти, сидящие перед вами? Ой, дураки! Вы и не догадываетесь, что это такие, которых ловят, вяжут и за головы которых не один уже из вас награду получал.

Наконец купцы уехали, обещав вернуться через неделю-две с деньгами и купить кости. Ехали они беспрерывно днем и ночью через тайгу – девственный лес, а ямщики им рассказывали легенды о разбойниках и бродягах, скрывающихся в этой тайге, о беглых каторжниках и ссыльных и о том, как за ними охотятся. И, слушая эти рассказы, казалось, что темная, таинственная, вечно шумящая тайга оживает, что вот-вот из-за деревьев покажутся тени убитых и непогребенных, тени умирающих с голоду, тени людей, проклинающих в предсмертной агонии день, когда их мать на свет родила, тени заблудившихся и впавших в безнадежное отчаяние людей. Вот, кажется, у дороги мелькнула тень разбойника, подкарауливающего проезжих купцов, а там снова каторжник, преследуемый, как дикий зверь, бежит, напрягая последние силы, стараясь укрыться в густых зарослях; но напрасно, пуля его уже поразила, и он падает, обливаясь кровью…

А купцы едут все дальше и дальше, задумавшись над странной судьбой человека, над тайнами безбрежной, живой тайги. Недавно их самих, узников, окруженных солдатами и строгим надзором, гнали тысячи верст далеко-далеко прочь от родины, на край света, в Азию, на Крайний Север. А сейчас они свободны, едут обратно тайгою и любуются небом, усеянным звездами, и оно улыбается им, суля успех.

А тайга все шумит и шумит…

Ямщики и лошади менялись через каждые 6 – 10 часов. Беглецы быстро продвигались вперед, приближаясь все больше и больше к намеченной цели. О них сложилась уже целая легенда, она росла, как ком. Ямщик, приехав в село, тут же при них рассказывал новому ямщику о их приключениях, при этом добавлял кое-что и от себя. Купцы слушали и печально вздыхали, а когда никто их не видел, весело улыбались. Да, нужно признаться, везло им чертовски! Скоро кончится тайга, до села осталось 20 верст, выносливые сибирские кони мчат их без передышки, вот уже 80 верст. Вдруг навстречу кибитка, звон бубенцов слышен еще издали. Это на тройке лихо катит кто-то из царских слуг. Купцам вдруг нестерпимо захотелось спать. Они укладываются в бричке и накрываются пальто. Это исправник и волостной старшина поехали осматривать дороги; проехали, а купцы лежат и жалуются, что в бричке тяжело уснуть – трясет.

К вечеру выехали из тайги. Деревня оказалась тут же, за самой тайгой. Лошади, почуяв жилье, побежали быстрей, а купцы начали беспокоиться, найдут ли сразу свежих лошадей. Вдруг смотрят, на дороге столпились крестьяне с обнаженными головами, а впереди седой старик на коленях. Оказалось, они приняли купцов за царских чиновников. Но когда через несколько минут ошибка выяснилась, вся картина резко изменилась. Не видя эполет и царского орла, мужики сразу преобразились. И следа не осталось от их унижения и покорности перед властью.

– Кто такие?

– Стой!

Схватили коней за узду и остановили. Бричку окружили со всех сторон. Мужики были пьяны. Вместе со своим старостой они пропили мирские деньги и, думая, что едет начальство, собрались просить прощения за это. Но раз это не начальство, то кто такие, откуда и куда едут, зачем?

– Прочь, разбойники, как вы смеете нас, купцов из города N, останавливать на дороге? Мы вам покажем, кто мы такие! Прочь с дороги! Ямщик, пошел, но видишь – пьяный сброд, двинь их кнутом!

Купцы грозно кричали, хотя поджилки у них и тряслись. «Неужели мужики уже предупреждены? – думали они. – Нет, не может быть, значит спасение возможно!» Только не терять хладнокровия, беглецы! А ямщик побледнел, опустил поводья и ни слова вымолвить не может. Пробиться сквозь плотную толпу нечего было и думать. А пьяный староста приставал:

– Кто вы, откуда, куда и зачем?

Началась словесная перепалка. У купцов на двоих был один паспорт. Наконец они его предъявили старосте, а один из них вынул бумагу и начал, выговаривая вслух каждое слово, писать жалобу генерал-губернатору о том, что их-де, хорошо известных ему, генерал-губернатору, людей, посмели остановить на дороге, как каких-то преступников. А бесчинствуют его же, генерал-губернатора, подчиненные с казенными бляхами на груди, желая, по-видимому, получить на водку. Наконец купец обратился к некоторым крестьянам, требуя, чтобы они подписались, как свидетели бесчинств старосты. Мужики испугались и дали деру, а староста стал оправдываться и приглашать их к себе:

– Пожалуйте в барскую комнату.

Он тут же обещал немедленно подать подводу, только пусть уж купцы не сердятся.

– А вот это другое дело!

И купцы благосклонно принимают приглашение.

Но купцов ждала новая неприятность. Оказывается, вот-вот должен вернуться исправник и здесь остановиться, он может их как раз и задержать. Однако вошедший в избу староста выручил их.

Увидев его, купцы снова изобразили сильное возмущение.

– Как ты смел нас останавливать, требовать от нас, честных купцов, документы, точно от разбойников! Мы тебе этого не простим, – накинулись они снова на него.

Рассерженные и оскорбленные купцы не пожелали ни минуты оставаться под одной крышей с таким мошенником, пьяницей и бездельником. Они велели вещи снести обратно на бричку, а сами поехали искать частную квартиру, чтобы нанять лошадей и немедля уехать из этой деревни.

Это было последнее испытание для беглецов. Пришлось им разыграть роль разгневанных господ, а потом они искренне смеялись, вспоминая, как они раз в жизни все-таки были господами. Ведь народ им это, несомненно, простит и барского высокомерия не зачтет в грехи.

Дальше они счастливо миновали бурятские степи, а через несколько дней уже сидели в поезде и ехали туда, куда стремились. Весь путь продолжался 17 дней, а туда, в ссылку, царские сатрапы везли их четыре месяца.



[1] 12 июня 1902 года Ф. Э. Дзержинский вместе с другим ссыльным бежал из Верхоленска на Лене и пробрался за границу. Там Ф. Э. Дзержинский и описал свой побег, сопровождавшийся многими опасностями и приключениями.

Впервые опубликовано в «Червоны Штандар» № 1 за 1902 год (на польском языке). – Ред.

 

[2] Миля в царской России была равна приблизительно 7,5 км. – Ред.

 

[3] Это был Ф. Э. Дзержинский. – Ред.

 

Дата публікації 03.07.2018 в 15:44

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: