Осенью я поехал в Ассик. В Эстонии было неспокойно. Агитаторы разъезжали по сёлам и возбуждали народ. Видя, что власти потеряли голову, я посоветовал Егору привлечь на свою сторону крестьян и лишить недовольных возможности подстрекать всю массу населения, отдавая часть земли на продажу по участкам и с уплатой через банк. Егор как будто понял, что это верный исход на будущее. Мы поехали к Грюнвальду-Койк и к барону Раушу-Хукас. Эта поездка останется у меня в памяти по волнениям при этих разговорах. Первый, видимо, пошёл бы на такие уступки; второй обещался предварительно поехать переговорить с Губернским Предводителем Дворянства. Будь я на месте Егора, я, не дожидаясь ответа, который никогда не пришёл, исполнил бы свой проект, и через 12 лет, то есть в 1917 году, значительная часть денег была бы выплачена крестьянами, так как уже при введении их во владение я потребовал бы ; суммы наличными.
В Ассике сообщили по телефону, что через Вальгоф прошёл агитатор. Я взял военную винтовку с патронами и с Савельевым и управляющим побежал через торфяное болото, чтобы его перехватить по дороге к винокуренному заводу. Я был в малиновых чакчирах. На поле за хлевом, привязанный к колу, пасся громадный бык, чистопородный фриз. Как только он увидел алый цвет, он пришёл в неистовство, стал с рёвом метаться во все стороны, наконец, вырвал кол и бросился за мной. К счастью, я был уже недалеко от опушки леса. Убегая, что только было мочи, я добежал раньше, чем он меня настиг. Перед лесом был забор. Я перескочил и спрятался за дерево. Бык добежал до забора, остановился и начал бодать рогами, разбрасывая землю и ревя, как лев. Идя на смертный бой с людьми, пришлось обратиться в бегство перед зверем; не мог же я его убить.
Агитатора мы, однако, не встретили. Впечатление, которое он оставил в Вальгофе, было потрясающим. Крестьяне были готовы в любое время пойти и убить управляющего и зажечь усадьбу. Видя серьёзность положения, я посоветовал помещикам в случае приближения банд пускать сигнальные ракеты большой величины. Будучи потом в Петербурге, я с помощью подписей товарищей собрал несколько новых военных винтовок и большое количество патронов, и их вместе с ракетами послал в Ассик. Это потом спасло Ассик от разгрома, так как о нахождении там оружия стало известно населению.
Вижу, как мы с мамой едем на станцию через лес около Талпика и я держу револьвер в руках, чтобы увидеть издали всякого встречного. Помню скользкое шоссе в 1 ; верстах от Лайсгольма. По нему едут орущие во всю глотку хулиганы; четыре лошади наши, запряжённые рядом, скользят и боком взаимно жмутся. Доедем или не доедем? Остальные подробности ускользнули из моей памяти. Егор увёз свою жену за границу и больше не возвращался до середины 1906-го года, бросив всё на произвол судьбы. Моя мать, однако, вернулась в деревню.
Воскресает у меня на памяти и другое мгновение; было ли то раньше или позже, не могу припомнить; вероятно, с этого начался мой приезд в Ассик. Я еду в санях с Савельевым, со станции Ракке в Ассик, и смотрю по сторонам, ожидая нападения по дороге. Отчего-то мне кажется, что в последней избе деревни Валила собрались мятежники. Я подъезжаю к избе и с радостью вижу, что в ней никого нет. Выстрел сзади. Оборачиваюсь и вижу человека, быстро уходящего с дороги в сторону. Останавливаю сани, вытаскиваю винтовку. Всё это делается мной столь медленно, что при необходимости быстрой обороны ружьё в таком виде ни к чему. Держать же наперевес тоже неудобно. Дорога пустая; решаю вновь сесть и ехать в Ассик…
