Ближе к старшим классам девочки начинают быстро меняться. На их лицах появляется что-то новое. И не только на лицах...
Особенно это стало заметно на Светлане Воронцовой, отличнице соседней женской школы. При встрече она стала смотреть на меня в упор, стремясь удержать мой блуждающий по её фигуре взгляд на уровне своих глаз. Долго это состояние длиться не может. И, перекинувшись парой ничего не значащих слов, мы расходимся. Она удаляется раскрепощённой походкой. И тут - опять новость: что-то заставляет меня обернуться и посмотреть ей вслед.
Почему? Почему я так внимательно разглядываю её с этой позиции? Ну, во-первых, в этом случае она не мешает мне своими глазами. А во-вторых?.. Что-то есть и во-вторых! Но что? Ах, вот что! У них появилась походка.
Спустя ряд лет, я узнаю, что походка - это важнейший диагностический признак для оценки женщины. Особенно при взгляде на неё сзади. Но тогда ещё я этого не знал. Как и не знал того, что они способны чувствовать спиной. По неопытности они вначале оборачивались, ловили наш пристальный взгляд, и походка их становилась ещё более раскрепощённой. В своё время даже появились спекуляции о том, что сзади в коже женщины имеются фоторецепторы. Правда, анатомы и гистологи их не обнаружили. Но такое явление существует, несмотря на отсутствие морфологических доказательств.
Так вот... Мы со Светланой, не сговариваясь, старались встретиться по пути из школы домой. В восьмом классе мне очень захотелось пригласить её куда-нибудь погулять. Но мы были из разных гнёзд: она - дочь какого-то крупного военачальника, а я - безотцовщина (мой отец считался пропавшим без вести на Ленинградском фронте). Она была круглой отличницей, а я, хотя тоже не из слабых, но всё-таки не круглый отличник...
Нередко в этом возрасте девушки бывают решительнее нас. Как-то раз при встрече она попросила меня помочь ей по физике. Это было странно. Она - отличница - просит у меня помощи. Но её расчёт был правильным. Я, действительно, не раз занимал первые места в межшкольных олимпиадах по физике. И она знала об этом.
Я, конечно, тут же согласился. Но возник вопрос - где? Вероятно, в моём взгляде горел такой откровенный огонь, что она мгновенно сказала:
- Встретимся в библиотеке...
Однако нашего терпения хватило лишь на один день. Проблема места встречи юных влюблённых всегда была острой.
После ареста дедушки нас вышвырнули из нашей барской квартиры и мы с мамой жили в "коммуналке". Семья Светланы жила в большой генеральской квартире. Но у них была домработница и поэтому всегда кто-нибудь был дома. Оставалось одно - школа. Договорились встретиться после уроков, когда все уйдут. Нужно было только на какое-то время озадачить вахтёршу какой-нибудь проблемой. Для отличника по физике это не составляло никакого труда. К тому же имел место элемент везения. На столе у вахтёрши стояла лампа. Накануне описываемых событий меня попросили заменить перегоревшую лампочку.
В назначенный день, после уроков, когда стало темнеть, я заменил лампочку. Но с небольшой технической уловкой: вставляя новую лампочку, я проложил между контактом патрона и цоколем лампочки кусочек мокрой промокашки. Через несколько минут промокашка высохла, и лампа погасла. В этот момент Светлана и прошмыгнула в школу.
Я был уверен, что никто ничего не видел. Но ошибся. Всё видел Абрам Аронович.
За всю свою долгую жизнь я не встречал такого учителя математики, как Абрам Аронович. У него был ужасный местечковый акцент и вулканический темпераменты. Он врывался в класс и кричал:
- Дайте мне большую линейку, дайте-е!.. Где цветные мелки, где-е!?
Затем быстро начинал писать на доске формулы сразу двумя руками навстречу друг другу. И не было случая, чтобы в середине у него что-нибудь не сошлось. Я не помню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь позволил бы себе в его присутствии какую-нибудь юдофобскую выходку. Мы его искренне любили.
Как-то, ворвавшись в класс, он объявил:
- Сейчас я вам дам задачу. Тому, кто гешит её меньше, чем за тги минуты, я поставлю пьять.
Это было заведомой ложью: мы точно знали, что он пятёрок не ставит. На вопрос - почему? - он отвечал:
- Во-пегвых, чтобы получить пьять, нужно, чтобы искгы из-под мела летели. Во-втогых, Бог знает на пьять, я знаю на четыге. Так на сколько же знаете вы?..
Эдик Новицкий, сильнейший математик нашего класса, уложился в заданное время и пошёл с дневником к столу Абрама Ароновича за обещанной пятёркой.
-Какая пятёгка? - вскинулся Абрам Аронович.
Мы загудели:
-Абрам Аронович, Вы же обещали!
- Не пгидумывайте! Я ничего не обещал!
Мы возмущённо захлопали крышками парт.
Абрам Аронович сдался:
-Давай свой дневник! Я тебе поставлю пятёгку, но микгоскопецескую!
Таков был Абрам Аронович...
Итак, Светлана в классе.
Я закрыл дверь на швабру.
Мы рядом на парте. Потянулись друг к другу. Глаза прикрыты. Дрожащие пальцы обжигаются об заветное. Губы лишь чуть-чуть касаются друг друга. Оба инстинктивно боимся, что, если прижаться губами, то наслаждение станет невыносимым и все преграды рухнут.
В это время раздаётся сильный стук в дверь. И голос Абрама Ароновича:
- Володя, откгой двег! Володя!.. Я знаю, что ты тут!..
В то время было принято периодически во внеучебное время проводить рейды комиссии Гороно для выявления всякого рода хозяйственных недостатков.
Так случилось и в этот день.
Положение было ужасным. Открою я дверь или не открою - в любом случае меня исключат из школы. То же будет и со Светланой.
Всё-таки я открыл.
Ворвавшись в класс и включив свет, Абрам Аронович прохрипел:
- Немедленно положите на пагты учебники и тетгади!
Затем он кинулся к Светлане.
- Фамилия!
- Воронцова! - побелевшими губами ответила Светлана.
Послышались шаги приближающейся комиссии.
Посматривая на дверь, Абрам Аронович принялся кричать:
- Сколько можно повтогять, что два в нулевой степени - это не два и не ноль, а единица!
Очухавшись, я подхватываю игру и невинно спрашиваю:
- А если это будет не два, а, допустим, три ли пять?
Но когда дело доходит до обожаемой математики, Абрам Аронович сам теряет бдительность и орёт уже по-настоящему:
- Владимиг, пегестаньте югодствовать! Вы пгекгасно знаете, что любое число в нулевой степени будет единица!
Меня поддерживает Светлана и робко спрашивает:
- Абрам Аронович, но ведь умножение на ноль всегда даёт ноль?
- Вогонова, то есть Вогонцова, - синеет Абрам Аронович, - что Вы делаете на угоках в своей школе? Вы должны знать, что возведение в степень - это не частный случай умножения, а совегшенно дгугое математическое действие.
Порозовевшая было Светлана снова бледнеет. Но теперь уже не от страха, а от несправедливого упрёка Абрама Ароновича.
В это время входит комиссия. Абрам Аронович строго смотрит на них и произносит:
- Здесь дополнительные занятия.
Комиссия уходит...
Через несколько дней Светлана говорит мне, что её отцу неожиданно дали отпуск, и они всей семьёй уезжают куда-то на отдых...
Прощание было тяжёлым. Обоих томили плохие предчувствия. Надо ли говорить, что из этого "отпуска" они уже не вернулись.
А через две недели не пришёл в школу Абрам Аронович. Нам сказали, что он заболел и лежит в больнице. Мы собрали деньги и решили его навестить. Но никто не мог сказать, в какой больнице он лежит. Нам велено было раздать собранные деньги и больше не спрашивать об Абраме Ароновиче...
В газетах печатались разгромные материалы по делу Ленинградской партийной организации.... Вновь нависла атмосфера 1937 года.
Бедная умница и чаровница Светлана! Да хранит тебя Бог, если ты ещё жива! Дорогой, несравненный Абрам Аронович! Великая Вам благодарность и вечная память!
Свободное копирование
