По прибытии этого поезда в Дебальцево там наш шаг произвёл фурор! Распустили слух, что в Чернухино Батько Махно, что нас не 35 – больше 200-250 чел. с пулемётами и даже пушкой!? У страха глаза велики. Некоторые знали нас и нашу бедноту и только ухмылялись. Такие новости, конечно, нас радовали. Наши друзья, слухачи перестукивались: Браво! Брависсимо. Враг в панике и к прямым действиям против нас не готов.
Затем затрещал фронтовой телефон, и дежурный по станции пригласил коменданта станции, т.е. меня к телефону, говорить с Дебальцевским начальством. У телефона был начальник охраны сотник Лучицкий, говорил только по-украински, сильно орал и ругался, и я не мог ничего понять – бросил трубку. Скоро опять звонок, опять приглашают меня говорить с немецким переводчиком. Я взял трубку, отрекомендовался и говорю: Что вам угодно. Лучицкий вновь влез в разговор и кричит: Я тебе покажу, что нам угодно! Я опять бросил трубку, заявив, что пока вы не успокоитесь, говорить не буду. Переводчик вежливо извинился и спросил: Кто мы такие и на каком основании отобрано оружие у немецких солдат? Лучицкий вновь включился и уже спокойнее стал угрожать, за то, что вы отобрали винтовки у моих охранников, я сейчас выезжаю к вам и повешу всех вас на телеграфных столбах. Предлагаю вам сдаться и сдать оружие, в противном случае пропадёте, сгниёте в тюрьме, бандиты. Я им отвечал спокойно, что мы не бандиты, а революционные солдаты, в Чернухино создана Советская власть и мы действуем по заданию Ревкома. Сдать оружие не можем и угроз ваших не боимся. Приезжайте к нам, мы вас ждём, угостим на славу.
После этих переговоров мы узнали от наших осведомителей, что начальство решило послать против нас карательную экспедицию. Этой же ночью в Дебальцево перебежал нач. станции Чернухино Колесников и доложил всем, что в Чернухино нет никаких махновцев, а местная молодёжь во главе с Ванькой Змиёвым и Володькой Пастуховым разоружили варту, остановили пассажирский поезд, отобрали оружие, но их пока 20-25 человек и легко забрать голыми руками. Ему поверили и на следующий день снарядили карательный эшелон. Посадили 45 чел. охранников полицейских с винтовками. Посадили Колесникова на паровоз в качестве проводника и отправили к нам. Сделав запрос обыкновенному рабочему поезду, мы знали, что это за поезд и я разрешил дать путь, а сам помчался на квартиру, где отдыхали наши бойцы, до 35 человек, и предупредил их об отправлении карателей, и быть начеку для встречи и отпора. Командир отряда Петров вывел отряд и разместил в кювете против входных стрелок. Поручил тов. Бахареву спрятаться за стрелочной будкой и, как только поезд пройдёт стрелки и начнёт осаживать назад, перевести стрелку под составом, чтобы повалить вагоны.
Вместо положенных по расписанию 20 мин. поезд шел больше часу, часто останавливался в пути и долго стоял у открытого входного семафора, вызывая нас первыми открыть себя. Но мы не показывались. Была мёртвая тишина, время тянулось медленно, и наши бойцы ждали начала боя с большим волнением. Затем наши наблюдатели сообщили: поезд тронулся, скоро будет. Как только поезд въехал на стрелки, раздалась команда Петрова: Приготовились! А вслед другая: Рота пли! Прогремел первый дружный залп. Машинист понял ловушку, быстро остановил поезд и начал осаживать назад. Был упущен удобный случай свалить вагоны, т. Бахарев по своей неопытности в стрелочных делах перевёл не противошерстную стрелку, а пошерстную. Поезд начал увеличивать скорость, каратели так перетрусили, что не сделали ни одного выстрела. Лишь выйдя за семафор остановились и открыли беспорядочную стрельбу, но наши опять воздержались и не ответили на их выстрелы. Скоро поезд ушел дальше к Дебальцево и прибыл в Дебальцево. Там опять пустили слух, что нас не 35, а больше 300 чел.
Скоро мы узнали от своих осведомителей, что ехавший на паровозе Колесников ранен. Ранен также пом. машиниста и до 10 чел. охранников, что охранники, озлобленные на Колесникова, отлупили его за обман.
Мы вновь торжествуем победу, зная, что враги в панике и к новому рейду не готовы. Немцы недовольны этой экспедицией, ругаются и предлагают просить помощи от Екатеринославского губернатора, т.к. их армии стыдно заниматься такими мелочами. Мне даже показывали телеграмму на имя губернатора с просьбой подослать (воинскую) помощь. Причём в ней преувеличивались наши силы в сотни раз. Я жалею, что не сохранил этого документа про наши дела.
Свободное копирование
