26 мая.
За то время, что я не писал дневника, в Корпусе произошли крупные события. 21 мая французы совершенно неожиданно прислали пароход и предложили желающим отправиться в Болгарию, не сообщив даже об этом нашему командованию. Из частей началось бегство офицеров и солдат. У нас в батарее ушло трое вольноопределяющихся. Ясно было, что при дальнейшем прибытии пароходов Корпус развалился бы. Генерал Кутепов издал, по-моему, совершенно логичный и обдуманный приказ, предлагая всем чинам Корпуса немедленно сделать выбор: либо перейти в беженцы, либо остаться в Армии, но с тем, что оставшиеся в случае попытки к бегству будут подвергаться смертной казни. Пессимисты давно уже считали, что в случае издания такого приказа, разрешающего уйти всем желающим, останется не больше 5-10%. На самом деле после некоторых колебаний ушло не больше 20-25%. В нашей батарее перевелось в беженцы из 70 офицеров шестеро -- в том числе подпоручик П. Он последний из приехавших вместе со мной в 1918 году из Лубен добровольцев. Кадет В. и Демка Степанюк уехали "в Бразилию" (и попали в Аяччио), фейерверкер М. несколько дней тому назад -- в Болгарию. Когда-то в Воронежской губернии я обещал "моим" добровольцам, что не уйду от них до конца. Я сдержал свое слово и теперь могу считать себя свободным.
На днях читал в Корниловском военном училище "Учащиеся и война" (III).
Свободное копирование
