Свирь

В 1943 году мы все стояли у Лехты, учились, занимались, бездельничали. Разведрота батальона иногда встречались с фашистами в тылу. Несколько поселковых и лесных гарнизонов уничтожили, брали языки и не раз сами попадали в ловушки и теряли людей. Однако, этими разовыми вылазками за сотни верст от наших гарнизонов тревожили фашистов. В июне 1943 года направили всю бригаду в вагонах к югу и выгрузили в каком-то мелколесье, куда поезд шёл по просто закреплённым шпалам, рельсам без всякой насыпи. Это была, видимо, такая времянка на песчаном месте. Поступила команда: «Тишина! Маскировка полная! Мы у Свири! На той стороне фашистские войска!» Так мы оказались вблизи реки Свирь у Лодейного Поля.
Помкомвзвода Иванов, Митя и я получили задание: подготовить НП у реки Свирь, не выходя к берегу реки. Мы немного прошли, потом в кустарниках проползли и уже видели широкую полноводную реку, но ничего с того берега не видно. Проползав немного, нашли ручей, по которому приблизились к берегу реки. Решили от ручья вырыть ход сообщения к берегу и там подготовить НП. Рыли почти сутки канаву, а ночью у берега под ивняком вырыли котлован. Отсюда была видна река, тот берег, луга за берегом и ближние ельники. Установили стереотрубу. Нам же надо место для радиста, телефониста, себе и начальнику… С той стороны реденько стреляли пушки, миномёты и пулемёты. Очевидно, фашисты ещё не знают, что на этом берегу под каждым кустом ствол и десятки тысяч солдат. Для проверки НП приполз Шашерин, начштаба, посмотрел, сказал: «Ладно!». Пару дней нам пришлось через стереотрубу обшарить все кочки и кустики на той стороне вблизи, и вдали, чтобы составить «карту» фашистских дозоров, колпаков, просто окопчиков и отметить, откуда стреляет миномёт, пушка немца. Иванов говорил, что при переправе и пока дойдём до елового леса, много потеряем людей, наши будут как на блюдечке, перестреляют как куропаток.
21 июня к нам подошли Шашерин, комдив, с рацией наш Шлемов. Начальство смотрело в стереотрубу, а Шлемов проверял связь с дивизионом по рации. Комдив и Шашерин часто-часто смотрели на часы и в один момент, глядя на часы, комдив дал команду: «Огонь!» В эти же секунды сзади нас загремели тысячи пушечных выстрелов, миномётных залпов и скрип «Катюши». Над нами зашуршали невидимые снаряды всех сортов и на той стороне огонь, пламя и чёрный дым кипел как у чёрта в смоляном котле. Приятная на той стороне земля, луга и леса сразу загрязнились, почернели, как будто черти смолу со своего котла залили до небес. И так было около двух, а то и больше часов. Гремело всё. Дрожала земля, гудели и самолёты над всем этим адом. И они стреляли из «Катюши». Это словами невозможно рассказать. Чтобы знать, надо видеть.
Чуть затихли говорить пушки и в небе полетели сотни штурмовиков и бомбардировщиков, сопровождаемых ястребками. В это же время около нас и между нами попёрли солдаты, неся с собой плотики, боны, лодки, плоты, бочки и прямо бросались в реку, чтобы переплыть. Чуть пониже нас копошились сапёры, устраивая переправу для танков и артиллерии. Огромные ребристые баржи встали поперёк реки Свирь и немедля по ним пошли танки, пушки и люди. Однако, скоро фашисты опомнились и стали стрелять тоже из пушек и миномётов, появлялись даже несколько самолётов. Но на них никто не обращал внимания. По нескольким понтонам шли танки, самоходные орудия, амфибии, пехота и артиллерия.
Пока дошла очередь наших батарей, чтобы переправиться и идти с пехотой на прямую наводку, мы перешли мост и удивленно смотрели, как словно миллион муравьев ползли к лесу наши солдаты, как танки, вроде бы качаясь, рвались вперед, тоже к лесу, как 45-милиметровые пушки, приданные батальонам, прямой наводкой стреляли по ожившим колпачкам и пулемётным точкам. Я говорю: «Вот и наш дивизион: две пары лошадей тянут пушку на деревянных колёсах да снарядные ящики. Ездовые, сидя на лошадях, громко гонят их, ругаются. За пушками бегут расчёты. Так мы перешли р. Свирь». Около разбитых бетонных колпаков, Д.О.Т.ов (Д.О.Т. – долговременная огневая точка) и Д.З.О.Т.ов (Д.З.О.Т. – деревоземляная огневая точка), а так же в окопчиках валялись десятки трупов немцев, а у проволочного заграждения валялись и наши трупы. Фашистские трупы все были чёрные, ещё дымились.
Выйдя из лесу, видим среди колпаков бетонных, дзотов, дотов, окопов десятки трупов, около проволоки и в окопах, все они чёрные, некоторые дымятся. Нам надо быстрее добраться до лесочка, хотя там как бурелом, но в лесистой местности почему-то себя чувствуем лучше, чем на любом красивом лугу или в поле. Правда, здесь и сейчас всё как на поле, черное, вспаханное беспорядочно и очевидно удобренное трупами. Пехота, танки, амфибии, артиллерия шли вперёд и вперёд пока не устали, а как устали, на следующей сопке, до которой прошли менее 10 вёрст, встретили сильное сопротивление хорошо организованной системы обороны. На следующий день свежие силы выбили их из узла сопротивления, и пошли вперёд. Пока так сопку за сопкой брали, наши силы, конечно, иссякли. Всё-таки прошли несколько десятков километров и вышли на дорогу Олонец, а за ним дорога на Питкаранты. Вскоре наступление затихло. Наши войска, находясь на основных дорогах в Финляндию всё же не могли сходу сбивать заслоны и укреплённые пункты, приходилось маневрировать, то пойти в тыл серьёзными силами, то бить с флангов. Но Свирьская операция удалась всё же.