28.VII. Три дня отдыхал, ходил за грибами, купался и развеял немного чудовищную хандру, какой давно не испытывал.
С Ворониным ходили в Пестово, и какой-то старожил рассказал нам то, чего я не знал никогда. После войны 1812 г. Ермолову были пожалованы земли у реки Учи в Моск/овской/ губ/ернии/. Деревни здесь не было, и Ермолов переселил сюда крестьян из своего родового имения в Орловск/ой/ губ/ернии/, выстроил им избы и занялся устройством дома и парка. Липовая аллея (и остатки березовой) — это его первые посадки — им лет по 150. Пруд перед белым домом — в форме кувшина. Три прудика и болотце — с единой системой круговращения воды.
В доме — камины в гостиных наверху и внизу, вверху печи с изразцами и нишами, куда ставили кресла. Первый этаж «аэроплана» был — конюшня, контора бывшая — псарня, а в столовой нынешней — каретник и инвентарная. После кавказск/ой/ войны Ермолов, обиженный Паскевичем, ушел в отставку, но почему-то в свое Пестово (от слово «выпестовать» — на голом месте ведь родилось) не вернулся. Он продал его вскоре (30? 40-е гг.) Арманду, владевшему канатными и пеньковыми фабриками в Пушкине и Мамонтовке. (Когда не было большой воды — мощенная булыжником дорога шла на Правду.)
При Армандах посажены лиственницы и проч. Одна из дочерей Арманда — Инесса. Арманд отдал Пестово, выдав др/угую/ дочь за Реймана. После февраля Рейман роздал все крестьянам, обошлось без поножовщины, и имение уцелело.
Могильные камни перед домом — это арка, вывезенная Ермоловым с Кавказа, он хотел поставить ее у одного из дубов сбоку у пруда.
Вот сколько нового вдруг узнал я о своем родном Пестове.
Сын Зимянина, молодой хлыщ из ИМО (Институт международных отношений. — С.Л.), гов/орил/: слава Тв/ардовского/ как поэта — раздута. Пишет все хуже. Да и что может дать этот алкоголик? Неизвестно, как он «Вас/илия/ Теркина» написал. Такие разговоры идут, видно, за папиным столом.
Свободное копирование
