Родилась Анна Гавриловна в Алма – Атинской области, детство и юность её прошли на Северном Кавказе. А до этого были годы скитаний всей семьёй по разным городам и сёлам, когда отец искал работу и место для жизни. В памяти сохранились воспоминания о вокзалах, поездке на поезде, жизни на постоялом дворе, купании в Волге.
С 1928 года семья обосновалась в русской казачьей станице Александровская (Кабардино-Балкария), которая и сейчас находится рядом с городом Прохладным.
В семье, кроме отца и матери, были три дочери и бабушка. Среди сестёр Аня была средней.
Особую роль в жизни Ани сыграл её отец. Как и мать Ани, украинец, Гавриил Иванович Ростовенко в детстве был подпаском, потом выучился на плотника. Всю жизнь он был любознательным человеком, самоучкой научился читать и писать, во время службы в армии был даже писарем. В станице Александровской водил дружбу со станичной интеллигенцией, много читал, первым в станице приобрёл сепаратор для молока, - вообще, был передовым человеком для своего времени.
Мама Ани, Меланья Евcеевна (в девичестве Бочкова), происходила из довольно зажиточной семьи: её родители имели свою заимку.
Самым важным событием первых лет жизни семьи в станице Александровской стало строительство своего дома. Анна Гавриловна рассказывает: «Разрешение на строительство дома отец получил в станичном совете. Дом стали строить на берегу Маленького Терека (рукав Большого Терека). После работы отец уходил на речку, где рос кустарник, резал лозу, носил ее вязанками на себе и сначала обгородил участок, а потом приступил к надворным постройкам. Сначала был построен катух (по-сибирски «времянка»).»
Технология строительства построек оказалась очень необычной для нас. Вот продолжение рассказа: « Плетневые стены обмазываются толстым слоем глины, смешанной с мелкорезанной соломой. Небольшие оконца, дверь. Крыша соломенная. Во всем помогает мама, а иногда и мы с сестрой Марией. За катухом появились коровник, катух для свиней, хотя ни коровы, ни кур, ни свиней еще не было: они появились позже.
Потом начали строить хату, засадили огород. Хату строили наполовину из самана, наполовину плетневую, поэтому стены в одной из комнат зимой промерзали и покрывались сыростью. Саман делали всей семьей. Мы, дети, вместе с мамой месили ногами глину, смешанную с мелкой соломой, укладывали в формы, сделанные отцом. Из форм саман вынимался, когда высыхал. До сих пор удивляюсь, как у наших родителей хватало сил на такую трудную работу, а со стороны отец почти никого на помощь не приглашал.
Как бы там ни было, но летом 1931 года мы уже жили в своей времянке, а к зиме хата была готова, и мы перебрались в нее. В память об окончании строительства на двери хаты папа большими цифрами написал «1931 год».
Хата состояла из сеней и двух комнат, по фасаду проходила открытая терраска. Полы земляные, крыша – камышовая. В первой комнате – русская печь и плита. Мебель скромная, сделанная отцом».
В течение последующих трех лет семья обзавелась хозяйством: появились корова, свиньи, куры, гуси. Даже улей пчел купил отец для развода. И все это притом, что работал он один и содержал семью из 6 человек. Анна Гавриловна говорит, что хоть жили и очень скромно, но и не голодали, даже в голодный 1932 год.
Наш комментарий. По-видимому, такое начало жизни на новом месте было типично для того времени. Крестьянские семьи рассчитывали только на свои силы; сами, без помощи государства, обустраивали, как могли, свою жизнь.
