9.05.45. Ср. Разбудили выстрелы. Вскакиваю. Ещё ночь. Ничего не понимаю. Выстрелы рядом. Кто стреляет? Зачем? Все бегают как очумелые, спрашивают друг друга, что произошло?
– Победа! – кричит кто-то с улицы.
Невероятной радостью полоснуло по сердцу, даже больно стало от прилива чувств. Выскакиваю во двор в трусах. Там уже огромная толпа. Все в нижнем белье, прямо с постелей. На крыльце соседнего частного дома стоит рослый мужчина в белых кальсонах и палит вверх из ружья, быстро и ловко перезаряжая его.
Город словно взорвался. Вокруг ружейная пальба и крики:
– Победа! Победа! Победа!
Люди бросаются друг другу в объятия, целуются. Женщины плачут. Слёзы хлынули и у мужчин. Я чувствую, что у меня затуманиваются глаза, и вот-вот выступят слёзы.
– А Саша? Где Саша? Живой ли? Дождался?
Народ хлынул на главную улицу – Красную. Бегу и я, схватив в руки обмундирование и одеваясь на ходу. Там уже непроходимое море людей. Ходят в обнимку. Звучат гармонии, баяны, балалайки. Раздались песни. Народ опьянел, одурел от радости. Будто плотина прорвалась в душах.
Радио ещё молчит. Ещё голос Москвы не слышен, а народ уже празднует великую победу! Откуда вести? Девушки ходят, взявшись за руки, вылавливают военных и зацеловывают их. Мы, «спецы», хотя и не фронтовики, но попадаем в их объятия. Вижу перед собой лица нескольких девчат, широко раскрытые смеющиеся рты, в радости и слезах глаза, тянущиеся ко мне губы. И вот я в тисках их рук. К щекам, шее прилипают влажные губы. Одна волна отступает, вторая налетает. В ушах звон хохота, чмоканий. Всё тонет в едином слившемся гуле криков, песен и музыки.
Такого праздника, ликования я ещё никогда не видел, не переживал. На улицах появились оркестры. Начались пляски, танцы, хороводы. Пригодилась мне школа танцев. Какая-то дама тянет меня в круг. Закружились с нею в вальсе. Вглядываюсь. Лет тридцати, грудастая. Цветущая улыбка. Распущен волос. Ещё не причесалась после постели. Глаза искрятся озорством, невероятной весёлостью. Накружилась, расцеловывает, убегает.
А я уже в объятиях хохочущей девицы. Она, словно во сне, вдыхает воздух, как будто хочет напиться праздничного духа, окутавшего нас. Кроме радости ничего не ощущается. Ко всему иному притуплены чувства, мысли. Лишь одно в сердце, в душе, во всех фибрах тела: «Победа! Победа! Победа!»
Пробиваемся в столовую. Позавтракав, снова на Красную, потом в парк. О школе забыли. Какие занятия? Победа! На улице появляются празднично одетые люди. Весело пьют вино. Много отставных военных, инвалидов-фронтовиков при боевых орденах и медалях. Они поминают друзей, вспоминают самые тяжёлые фронтовые будни. Пьют и за сладость победы и горькую.
В два часа дня радио объявило о безоговорочной капитуляции Германии. Люди притихли, вслушиваются в каждое слово. Лишь заканчивается передача, снова ликование, обсуждение услышанного. Радио говорит, говорит. Народ с победою поздравляет ЦК ВКП(б), СНК СССР. Указом Президиума Верховного Совета СССР учреждена медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.». Зачитывается приказ Верховного Главнокомандующего № 369 о салюте сегодня, 9 мая, в честь Дня Победы 30-ю артиллерийскими залпами из тысячи орудий. Новый великий праздник Советского народа. Объявлено, что будет выступать Сталин. Снова все потянулись к уличным репродукторам, стоят в напряжённом ожидании, что же скажет великий вождь своему великому советскому народу.
И вот знакомый с грузинским акцентом голос: «Наступил великий день Победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побеждённой и объявила безоговорочную капитуляцию...
Теперь мы можем с полным основанием заявить, что наступил исторический день окончательного разгрома Германии, день великой Победы нашего народа над германским империализмом...
С Победой вас, мои соотечественники и соотечественницы»
Люди кричат: «Сталину ура!». Пьют за Сталина. И снова ликуют. Мне Сталин кажется недосягаемо большим человеком, великим и мудрым, каких не было на Земле. А с фронтов новые и новые вести. Освобождена Прага. Капитулировали группа армий «Курляндия» и группа войск «Восточная Пруссия». Освобождён датский остров Борнхольм.
Я пошёл к Мищенковым. Там слёзы. Война кончилась, но никаких вестей от Володи. Словно в воду канул. Погоревал и я с ними за своего двоюродного брата. Дядя налил самогонки. Пригубили. Задерживаться не хотелось. Угнетало горе семьи. На улице праздник, а в домах остаётся навечно жить горе военного времени.
Ушёл снова на Красную отвлечься. По дороге никак не мог избавиться от отрыжки противного самогона и его привкуса. Противен он мне. Но голова немного закружилась. Потянуло в гущу событий, где праздник, где фронтовики с орденами рассказывают о войне, её бедах и подвигах. Где весёлые девчата могут тебя обнять и расцеловать. Ещё на своих щеках ощущаю их горячие влажные губы.
Праздник на улицах не утихает. Он разгорается. Город тонет в бесконечно бушующем ликовании. Слишком долго ждали этого дня. Слишком много настрадались. Чувства у людей вырвались наружу для расслабления от многолетнего напряжения. Гуляй страна! Такого праздника больше никогда не будет. Он неповторим по накалу душевных чувств, страстей, переживаний. И народ гуляет, бродит бесцельно по городу, вылавливая друзей, знакомых, обнимаясь и целуясь просто со случайными встречными. Никто не скрывает своих чувств, слёз. Все близкие, родные, словно одна семья.
Нашёл своих ребят. Пошли в парк. Ходим по аллеям, взявшись за руки в цепь, окружаем и захватываем в плен девчонок. Визг, смех. Навеселились, нацеловались. За полночь, усталые вернулись в интернат. Но не спится. Возбуждены событиями дня до предела.
Свободное копирование
