15 июня
Южин так обобщил практику партийных собраний в Яньани.
Партийные собрания назначаются только по указанию сверху. Всякая незапланированная инициатива недопустима. Председатель ячейки произносит обязательную вступительную речь, в коей излагает сущность повестки дня данного собрания, то есть предопределяет характер и содержание выступлений.
Партийная дисциплина держится на бессмысленно жестоких формах критики и самокритики. За что и кого критиковать на каждом собрании, указывает председатель ячейки. «Избивают», как правило, одного коммуниста на каждом собрании. В «избиении» участвует каждый. Должен участвовать.
За «избиваемым» единственное право: каяться в «ошибках». Если же он не признает их и полагает себя невиновным или не в достаточной мере «покаялся» (сие могло показаться председателю или любому из членов партии), «избиение» возобновляется.
Собраний множество. Речи очень длинные, высокопарные и приблизительно одного содержания. Настоящая психологическая муштра...
«Избивают» обычно за незначительные проступки, даже за мелкие нарушения распорядка дня.
Я был свидетелем, как жестоко критиковали парня за то, что беседовал с девушкой. А вот, о чем они беседовали, никто не слышал. Вообще-то нас стараются не пускать на партийные собрания.
В другой раз бесстыдно бранили девушку. Она на досуге посмела надеть сохранившееся от старых времен домашнее платье. Ораторы громили ее за «буржуазный индивидуализм» и не скупились на грязные эпитеты. Но чувствуется, что это — психологическая муштра, не более. Где-то в глубине души люди остаются людьми. Они вскакивают, выступают — на этом их обязанности исчерпываются. Многие же сидят истуканами или откровенно дремлют.
* * *
Севастополь стойко обороняется. О мужестве его защитников говорят все радиостанции мира.
Немцы успешно наступают в Северной Африке.
Японцы активизируют воздушную войну над Северной Австралией.
Чунцинские газеты «Саотанбао» и «Дагунбао» полны комментариев о договоре СССР с Англией. Общий тон — благожелательный.
* * *
Томительный зной. Ни ветерка, ни облачка. Со дня моего приезда ни капли дождя. Воздух, горы, земля прокалены солнцем. Сидеть бы, а не мотаться по делам. Лишь ночью, ближе к утру, дышится вольготнее.