Начало учебы в 8-ом классе складывалось трудно. Я явно не рассчитал свои силы. Глубокие пробелы в знаниях, которые образовались из-за моего отношения к учебе, когда я занимался всем, чем угодно, только не занятиями, начали сказываться. Многие из отстающих учеников 7-го класса отсеялись, и я оказался одним из самых крайних по успеваемости. Моя общественная пионерская деятельность кончилась. Успевающих ребят принимали в комсомол, но мне туда (не из-за анкеты, а по успеваемости) путь был закрыт. Я оказался в стороне от общественной жизни класса. Друзей у меня не было. Большинство ребят были старше меня (ведь я пошел в школу с семи лет и не потерял учебного года в 1941 году) и я не представлял для них какого-либо интереса. По возрасту мне подходил Борис Гиленсон, но он был крутым отличником. Физически я тоже был не развит. Когда другие на уроке физкультуры выделывали всяческие упражнения, я, как мешок, висел на кольцах. Все это способствовало развитию убийственного комплекса неполноценности. Даже подготовив тот или иной урок, я боялся, выйдя к доске, сморозить какую-нибудь глупость, и я морозил ее. Учитель, чувствуя, что урок я все-таки готовил, с жалостью ставил мне положенную тройку. Если раньше обо мне говорили: “способный бездельник”, то теперь: “ он старается, но что же сделаешь, если человек абсолютно не способен к учебе”. И это было особенно обидно и унизительно. Все это делало жизнь совершенно невыносимой. И я уходил от нее, уходил в мир грез и мечтаний, где я был самым умным, смелым и сильным, был окружен вниманием друзей и женщин и самая прекрасная из них была моя. Этот волшебный мир был спасением, и уходить из него не хотелось. И это окончательно лишало возможности самоутвердиться в той реальной жизни, в которой я оказался.
Однажды я пошел в 334-ю школу на бал-маскарад. Девочки достали костюмы в каком-то театре и я оказался в обстановке музыки и танцев, роскошных сказочных костюмов, веселья и нормального общения нормальных людей. Я забился в какой-то угол и с завистью смотрел на все это, чувствуя себя “гадким утенком” на этом празднике жизни. Я не умел танцевать, но даже если бы и умел, то ни в коем случае не решился бы подойти к кому-либо.
Во дворе дела обстояли лучше, но мои друзья были на два класса младше меня. В это время между мальчишками и девчонками двора тоже начались складываться какие-то симпатии. Игорь Крылов усиленно ухаживал за Женькой Гайдар, но, похоже, не вызывал никакого взаимного интереса. Во дворе почему-то решили, что мне больше всего подойдет Белка Чернина. Но меня это никак не устраивало и даже кровно обижало: ведь она никак не соответствовала образу той прекрасной дамы, которая жила в моих мечтах.
Свободное копирование
