авторів

1427
 

події

194041
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Vasyly_Rozanov » Последние листья - 20

Последние листья - 20

11.03.1916
Петроград (С.-Петербург), Ленинградская, Россия

11. III.1916

Некрасив да нежен, – так «два угодья в нем».

От некрасивости все подходят ко мне без страха: и вдруг находят нежность – чего так страшно недостает в мире сем жутком и склочном.

Я всех люблю. Действительно всех люблю. Без притворства. С Николаи, долгое время с Афанасьевым[1] и еще не менее 10-ти сотрудников в нашей газете я был на «ты», не зная даже их по имени и отчеству. И действительно, их уважал и любил: «А как зовут – мне все равно». Хорошая морда.

Этих «хороших морд» на свете я всегда любил. Что-то милое во взгляде. Милое лицо. Смешное лицо. Голос. Такого всегда полюбишь.

Стукачева мне написала: «голос Ваш (из Москвы спрашивала) нежный, приятный; обаятельный». Мы не видались еще, а лишь года 2 переписывались. Отвратительно, что я не умею читать лекций. Я бы «взял свое». Образовал бы «свою партию».

Я знаю этот интимный свой голос, которому невольно покоряются; точнее – быстро ко мне привязываются и совершенно доверяют.

Что общего между Шараповым[2] и Мережковским: а оба любили. Между Столпнером[3] и Страховым: любили же.

И я немножко их «проводил». Мережковского я не любил, ничего не понимая в его идеях, и не интересуясь лицом. Столпнера – как не русского.

Они мне все говорили. Я им ничего не говорил. Не интересовался говорить.

Но и не говорил (никогда): «Люблю». Просто, чай пил с ними.

И я со всем светом пил чай. Оставаясь в стороне от света.

В себе я: угрюмый, печальный. Не знающий, что делать. «Близко к отчаянному положение». На людях, при лампе – «чай пью«».

Обман ли это? Не очень. Решительно, я не лгал им и при них. Никогда. Всегда «полная реальность». А не говорил всего.

Таким образом, в моей «полной реальности» ничего не было не так, ничего не лежало фальшиво. Но ведь во всех вещах есть освещенные части и неосвещенные «освещенное было истинно так», а об неосвещенной я не рассказывал.

«По ту сторону занавески» перешла только мамочка. О, она и сама не знала, что «перешла»; и никто не знал, дети, никто. Это моя таинственная боль, слившаяся с ее болью воединое. И притом, она была потаенная.

Прочие люди проходили мимо меня. Эта пошла на меня. И мы соединились, слились. Но она и сама не знает этого.

За всю жизнь я, в сущности, ее одну любил. Как? - не могу объяснить. «Я ничего не понимаю». Только боль, боль, боль...

Болезни детей не только не производят такого же впечатления, но и ничего подобного. Поэзия других людей не только не производит такого же впечатления, но и ничего приблизительного. «Что? Как? Почему?» - не понимаю.

 



[1] Николай Иванович Афанасьев (р.1864) – секретарь газеты «Новое время».

[2] Сергей Федорович Шарапов (1855-1911) – писатель, друг Розанова.

[3] Борис Григорьевич Cтолпнер (1871-1937) – участник петербургского Религиозно-Философского общества, где с ним встречался Розанов; сотрудник «Еврейской энциклопедии».

Дата публікації 24.05.2017 в 17:11

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: