Предисловие

В 80-е – начале 90-х гг., приезжая из Ростова-на-Дону в столицу, я иногда останавливался у своей троюродной сестры Наталии Сергеевны Владыченской, с чьей семьей меня связывают давние теплые отношения. Именно в ее квартире, расположенной в главном корпусе Московского университета, мне довелось познакомиться с тогда уже очень пожилой, но, как стало ясно за обычным в подобных случаях «семейным» чаем, по-прежнему многим интересовавшейся интеллигентной дамой – Натальей Владимировной Саводник. Фамилию «Саводник» я хорошо знал с детских лет: ведь О.В. и Н.В. Саводник были (по материнской линии) двоюродными сестрами Ирины Александровны Паламарчук (матери Н.С. Владыченской), а И.А. Паламарчук в свою очередь была двоюродной сестрой (по отцовской линии) моей мамы Галины Андреевны Паламарчук (Савчук). В юности я успел еще познакомиться с родными тетями сестер Саводник (их мать – Надежда Николаевна Саводник, урожденная – Шишова) – Марией Николаевной и Матреной Николаевной («тетя Мотя» по дневникам), а вот встреча с Н.В. Саводник состоялась только в конце 80-х годов, когда она, как уже говорилось, была в преклонном возрасте.

Прошло, вероятно, около десяти лет, и, будучи снова в Москве, я узнал о недавней кончине Натальи Владимировны Саводник и о том, что она завещала Н.С. Владыченской некоторые семейные реликвии, в том числе дневники детских и юношеских лет (ранее скончавшейся сестры Ольги и свой собственный). Прочитав некоторые страницы дневников, я сразу почувствовал, сколь удивительно непосредственно отражают они многие черты быта пред- и послереволюционной эпохи, но как-то не подумал о возможной их публикации. В последующие годы, знакомясь со все новыми работами, посвященными истории повседневности, а также с гендерными исследованиями, я все больше осознавал значение тех текстов, которые их авторами не предназначались для публикации. И вот, в январе 2006 г., вновь будучи в Москве, в гостеприимной семье Владыченских, я предложил попытаться опубликовать дневники сестер Саводник. Любопытно заметить, что мое предложение было встречено весьма настороженно и Наталией Сергеевной, и ее дочерью Ириной Петровной (обе они занимаются исследовательской работой в области биологии). Эта настороженность объясняется, очевидно, тем, что для них, как и для многих вообще людей, любая семейная реликвия – нечто интимное, то, что не должно становиться предметом рассмотрения и, тем более, анализа постороннего человека. Все же мне удалось получить согласие на публикацию, а также дополнительную информацию об авторах дневников и в целом – о семье Саводников, за что я искренне признателен Н.С. и И.П. Владыченским.

Отец Ольги и Натальи Саводник, Владимир Федорович Саводник, в свое время был известным профессором-филологом, хотя, вероятно, и не принадлежал к числу «властителей дум» студенческой молодежи. Уже через 30 с лишним лет после его кончины «Краткая литературная энциклопедия» поместила о нем статью следующего содержания: «Саводник, Владимир Федорович [28.IV (10.V). 1874, Ливны Орловской губ., – 13.IV.1940, Москва] – рус. сов. историк лит-ры. Род. в семье врача.

Окончил филологич. ф-т Моск. ун-та (1899). Был учителем словесности. В 90-х гг. начал печатать стихи в символистском духе и рецензии. С. принадлежат критич.статьи о рус. поэзии (о Е.А. Баратынском, Ф.И. Тютчеве, Ап. Григорьеве, Вл.С. Соловьеве). Его “Очерки по истории русской литературы ХIХ в.” (1906) и “Краткий курс русской словесности с древнейших времен до конца ХVIII в.” (1913) служили осн. пособием для изучения рус. лит-ры в средней школе до конца 20-х гг. Лит. процесс С. освещал в традициях историко-культурной школы. После Октябрьской револю-ции участвовал в издании Полного (юбилейного) собр. соч. Л.Н. Толстого; подготовил ценный комментарий к “Дневнику А.С. Пушкина. 1833–1835” (1923, при участии М.Н. Сперанского) и издание “Анны Карениной” с обширными комментариями (1928)» [Краткая литературная энциклопедия, 1971, с. 591][1].

В.Ф. Саводник учился с В.Я. Брюсовым на одном курсе исторического отделения Московского университета и в конце 1890-х–начале 1900-х гг. был близок к группе московских символистов[2]. В 1898 г. он выпустил в Москве первую книгу стихотворений, в рецензии на которую А.В. Амфитеатров отмечал: «Как лирик, г. Саводник, минуя течения декадентства и символизма, прямо и решительно примкнул к той старой, но симпатичной школе, которая главнейшим представителем теперь, за смертью Майкова, Фета и Полонского, является высокоталантливый К.Р. Это – школа истинных вдохновений и добрых, от Пушкина унаследованных традиций»[3].

Вдневниках и письмах Брюсова часты упоминания имени В.Ф. Саводника [Брюсов, 2002, с. 48, 50, 67, 75, 76, 83, 85, 87 и др.], ставшего постоянным сотрудником ведущего московского журнала русских символистов «Весы» [Азадовский, Максимов, 1976, с. 296] . В 1983 г. Н.В. Саводник передала в Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ) семь писем Брюсова Саводнику и рукописные воспоминания своего отца о Валерии Брюсове [Поэт и ученый, 1988, с. 99–115]. Младшая сестра Брюсова – Надежда Яковлевна (1881–1951) – была впоследствии музыковедом, автором многих книг о музыке и музыкальном образовании [Энциклопедический музыкальный словарь, 1966, с. 67], с 1921 г. – профессором Московской консерватории. В дневниках сестер Саводник о ней есть немало упоминаний.

Как сообщила мне Н.С. Владыченская, по окончании гимназии обе сестры Саводник учились в народной консерватории Н.Я. Брюсовой; Наталья Владимировна – у известного музыковеда и педагога Б. Ярошевского. Она окончила консерваторию, но профессиональным музыкантом не стала, хотя всю жизнь была близка к музыке и являлась активным участником музыкального кружка учеников Ярошевского.

Ольга Владимировна, родившаяся в 1901 г., консерваторию не окончила. Она училась танцевать в студии Ирмы Дункан (приемной дочери Айседоры Дункан), но профессиональной артисткой тоже не стала. В 30-е гг. она вышла замуж за А.И. Яковлева – человека без художественного образования, но с большими способностями. Они вместе работали в различных художественных мастерских, в последние годы жизни преподавали рукоделие и художественное ремесло в пионерских лагерях. Ольга Владимировна скончалась в 1986 г. в бывшем профессорском доме у Никитских ворот, где она прожила всю жизнь.

Наталья Владимировна своей семьи не имела, была очень близка с сестрой и жила до расселения центра в той же квартире. О ее деятельности, о преемственности поколений русской интеллигенции сообщают опубликованные в сборнике «Встречи с прошлым»[4] фрагменты хроники ЦГАЛИ, очевидно, в связи с 80-летним юбилеем Натальи Владимировны. Процитирую довольно большой отрывок: «Все гимназисты и реалисты дореволюционной России учились “по Саводнику”, иначе говоря, получали знания о русской литературе по учебникам, составленным известным педагогом Владимиром Федоровичем Саводником. Это действительно был прекрасный учебник, сыгравший весьма положительную роль в формировании культурного уровня русской интеллигенции того времени. Но Саводники оказались прикосновенными и к архивному миру: дочь В.Ф. Саводника Наталья Владимировна стала архивисткой. Правда, произошло это не сразу. Сначала музыкальная школа, работа преподавателем музыки и пения, потом – лаборант Института психологии и даже (в 1943 г.) – рабочая, строитель Московского метро. Потом – педагогический институт. И наконец, 1949 г., ЦГАЛИ. “Молодой архивный работник”, как писалось тогда в служебной характеристике, дала очень высокие “производственные показатели” и быстро заняла соответствующее место в цгалийских рядах; она была председателем месткома, председателем кассы взаимопомощи, ученым-методистом, одним из создателей нашего “Путеводителя”. Но самое главное было – разборка, изучение, научное описание фондов. И каких?! Через ее руки прошли ценнейшие “музыкальные” архивы С.С. Прокофьева, Д.Д. Шостаковича, Б.В. Асафьева, Ю.А. Шапорина, И.О. Дунаевского, В.Я. Шебалина. Здесь у нее, архивиста-музыковеда, не было соперников. Нет и сейчас. Цгалийцы отметили юбилей Н.В. Саводник тихо и скромно, может быть, потому, что это как раз соответствовало ее человеческой индивидуальности, ее удивительной скромности, полному отсутствию ученого и прочего гонора, то есть как раз тем чертам, которые всегда были характерны для лучшей части старой русской “ученой” интеллигенции, традиции которой живы еще в архивной среде и заслуживают самого глубокого уважения» [Дни нашей жизни, 1987, с. 458–459]. Последние годы жизни Наталья Владимировна, родившаяся в 1903 (1904) г., провела с племянниками, получившими квартиры в новых районах Москвы. Она скончалась в очень преклонном возрасте (в 1996 г.).

Согласно информации, полученной от Н.С. Владыченской, старший брат О.В. и Н.В. – Александр Владимирович Саводник («Шурка») – был крупным радиоинженером. Он участвовал в создании радиостанции «Север», которая была нашей основной ра-диостанцией в годы Великой Отечественной войны. За эту работу он был удостоен Сталинской премии.

Часто упоминаемое в дневниках имение Лукино, где прошло детство сестер Саводник, было куплено их дедом, промышленником Н.И. Шишовым[5], у своего дальнего родственника С.С. Ланского и продано незадолго до революции. Оно находится недалеко от станции Бахчиваджи Ярославской ж.д. в составе пос. Свердловский. Дом и парк целы, хотя часть дома разрушена. В этом доме была позже расположена детская колония, а сейчас помещается электроламповая фабрика. Сведения о семействе Шишовых и имении Лукино имеются в краеведческом музее г. Лосино-Петровский[6].

Как мне представляется, дневники сестер Саводник могут быть интересны любому читателю, стремящемуся больше узнать о повседневной жизни русского общества, причем в ту полную драматизма эпоху, когда происходила ломка не только бытовых, но и нравственных устоев. Русская классическая литература оставила нам немало замечательных повествований о «детских годах» их главных персонажей (вспомним С.Т. Аксакова, Л.Н. и А.Н. Толстых, Н.Г. Гарина-Михайловского и др.), но, как правило, это были рассказы о «детстве, отрочестве, юности» представителей дворянских, нередко – аристократических, семейств.

С другой стороны, всем памятна автобиографическая трилогия Максима Горького, в которой сами названия повестей («В людях», «Мои университеты») надолго стали своеобразным символом тяжкой доли подростка из рабочей среды. Читая дневники сестер Саводник, мы погружаемся в повседневную жизнь «интеллигентских» подростков: домашние учителя-гувернантки, гимназия, чтение книг (как на русском, так и на французском языке), игры, посещения театров, домашние спектакли и т.д.

Дневники удивительно непосредственно позволяют проследить процесс взросления сестер Саводник и, следовательно, дают любопытный материал для понимания детской и юношеской психологии. Вот насмешливая запись в дневнике Оли (от 24 июля 1914 г.), как их приятель оставляет для ее сестры записку, я бы сказал, наивно-трагического содержания: «Если Наташа на мне не будет жениться, я застрелюсь». Но проходит два с лишним года и та же Оля делает в своем дневнике трогательную запись (от 27 октября 1916 г.) о посещении театра с «мадмуазель», подругой Таней и приятелем Юрой: «С разными замечаниями он нагибался ко мне ужасно близко, так что я один раз, чтобы ответить на его вопрос, повернула голову, и щеки наши чуть ли не соприкоснулись». И после спектакля Оле Саводник не хочется идти домой: «Мне было очень хорошо, то есть не физически, потому что меня мутило и голова кружилась, и так легко; говорить мы не говорили, потому что мне страшно хотелось молчать и думать, да об чем, уж не знаю, об чем я думала». Читая дневники сестер Саводник, я вспомнил другой, гораздо более знаменитый, дневник – Анны Франк [Франк, 2010]. Несмотря на все отличия, есть в этих непосредственных документах эпохи и нечто общее: даже в период мировых войн любой человек, тем более – подросток, думает не только о драматически (или трагически) складывающейся ситуации, но и «открыт» для самых светлых переживаний, в частности – юношеской влюбленности.

Наконец (и это, не исключаю, может оказаться наиболее интересным для читателей дневников), они позволяют судить о восприятии людьми определенного социо-культурного слоя событий военного и революционного времени. Событий, отстоящих от наших дней уже на целое столетие. При этом важно иметь в виду, что само это восприятие предстает в дневниках то непосредственным, то опосредованным: сестры Саводник нередко «воспроизводят» услышанные разговоры взрослых и их оценки происходящего. Быть может, в определенном смысле подросток всегда остается «человеком второго плана», так или иначе ориентирующимся – по принципу «притяжения» или пусть даже «отталкивания» – на ценности людей ближайшего круга, родных и друзей.