Настала пора листопада, а у меня пора душевного раздрызга: ничего не могу и не хочу предпринимать, ни на что не могу решиться - ни на своих "Близнецов", ни на Рубцова - для этого мне не хватает подвига, жертвы во искупление грехов человеческих, высоты духа героя...
Не могу читать: не знаю, к какой литературе протягивать руку, не могу решиться на написание "Дневника кинорежиссера" о "Лермонтове".
Не хочу никого видеть, кроме своих детей. Хочется одиночества: уйти в сонное забытье, в покое подумать, выпустив мысль на свободу, - авось до чего-нибудь додумаюсь...
А может, не надо торопиться определяться с темой новой постановки. Ждать год, два, три, сколько потребуется для созревания новой темы! Даже если я останусь как режиссер автором одного фильма - это будет "Лермонтов". Мало ли этого?
Так чему же должен "отдаваться" я? Актерству? Врете! Никто за меня не создал бы "Лермонтова" таким, каким его создал я. А может быть, возьми я другого, более опытного автора, фильм стал бы лучше? Но стал бы он моим фильмом - таким, каким является кровно мой, соединенный со мной пуповиной "Лермонтов"?
На телевидении в Останкино до моих ушей донесся отголосок ходящей сплетни: "Он носится со своим "Лермонтовым"..."
Да! Ношусь, и буду носиться, и готов носиться всю свою жизнь, ибо "Лермонтов" для меня более чем фильм, это живая социальная, историческая, художественная, гражданская субстанция. Я не играл в "Лермонтова" - я жил им, сражался за него, а теперь сражаюсь вместе с ним, и армия моя все растет с каждым днем, с каждым сеансом. Фильм вербует по стране "сторонников навсегда".
Свободное копирование
