8 марта 1940 года
Женский праздник. Отец подшучивает: у матери, мол, весь праздник на кухне — танцы вокруг плиты, а кастрюли — это ее оркестр. Вечером мы посидели, конечно, всей семьей за столом. Было и сливочное масло, и колбаса. Обычно мы едим щи или другой суп, картошку, селедку: что подешевле. Нас ведь четверо у родителей. Я вообще не знаю, не представляю себе, как отцу с матерью удалось собрать денег на этот мой темно-синий костюм, зачем так старались? Ведь нужно нас, детей, всех четверых, обуть-одеть, накормить. На нас не напастись!
Тех денег, которые дает мне Софья Григорьевна и другие соседи за то, что я напилю и наколю им дров, вряд ли на что существенное может хватить. Хорошо, однако, что отец против такой моей «трудовой деятельности» не возражает. Ну а маманя, та, бывает, только радуется лишней копейке, хоть от моей «деятельности» перепадают ей сущие пустяки! Ведь с этими дровами — работа случайная и маленькая!
Но я все-таки скоро с их плеч слезу, мне с ними быть от силы еще года полтора, а там — на три года в армию. На три года! Да за это время не только Клава, но и Тоня могут замуж выскочить, перемены, конечно, произойдут. Но, надеюсь, мать с отцом останутся живы-здоровы до моего возвращения и после него, они еще совсем не старые. А когда постареют, я буду человеком, давно в жизни определившимся, и смогу о них позаботиться в свою очередь. И со всей моей охотой!
Я все чаще думаю об армии. В общем, она не за горами. Хорошо бы хоть в артиллерию, если уж так получилось с авиацией. Авиация... Обидно, и всегда будет обидно: я, наверное, человек постоянный.
Софья Григорьевна, соседка, заявила как-то, что постоянство — это не плюс и не минус, а просто свойство данного организма. Мне это рассуждение показалось неприятным. По-моему, непостоянный человек и сам себя не имеет права уважать. Я считаю, что непостоянство — это минус, и очень большой минус. Такой человек может, наверное, подвести не только себя, но и других, тех, которые на него понадеются.
Отец из наших окон (находит же время наблюдать!) продолжает заглядываться на мою соседку по парте, на Паклину. И все повторяет: «Красавица! Вот бы Николаю нашему невеста!» Старорежимным чем-то попахивает, когда в давние времена родители прямо-таки насильно заставляли своих детей, едва повзрослевших, — жениться, выходить замуж, соединяться в семьи по уму и рассуждению. А ведь это возможно только лишь по любви, не зря же о ней песни поют! Любовь рассуждениям не может подчиняться, она вольная птица, рождается неизвестно откуда и как... стихия! Вот, как поют в опере Бизе «Кармен»: «Любовь дитя, дитя свободы, оков она не знает никогда!» Я с этим согласен.
А что касается идеи моего отца (смех! Тоже ведь своего рода постоянство!), то это становится просто-напросто чем-то надоедливым. Затвердил одно и то же, как первоклассник азбуку! Вот что: если еще раз вздохнет по вопросу о Паклиной, то придется ему решительно заявить (а то я все помалкиваю, не хочу его расстраивать даже по такому надуманному поводу), что ей нравится другой наш одноклассник, Боря Савилов, но никак не я. Так это и есть! А что она мне не нравится ни на сантиметр, так про это я промолчу, не стану его обижать, противоречить. А Боря Савилов — он славный парень, тихий такой, скромный, тоже, наверное, не из богатых: всегда и на все уроки в одном и том же стареньком лыжном костюме ходит. В математике хорошо разбирается, и в физике. Лидия Николаевна зовет его «Боренька». Ну а меня — «Коленька». Я тоже физику люблю и учу ее с удовольствием, а Лидия Николаевна всегда это ценит. Паклина же на Савилова очень явно поглядывает, а ему — никто не нравится. И мне никто не нравится. Многим парням в нашем классе так: мы просто-напросто еще не думаем за девчонками ухаживать...
Правда, иной раз мне хочется на второй перемене посетить школу в Большом Казенном, дом девять — может быть, где-то там все же ходит девочка — куколка? Я помню ее класс — это седьмой «В», он был тогда на третьем этаже, рядом с нашим девятым «А». Сейчас рядом с нами тоже седьмой «В», но это, конечно, другой, потому что там ее нет. Тот седьмой «В» наверняка принадлежал школе в Большом Казенном, да там и остался.
Нет, я соберусь все же, соберусь туда, не сегодня, так завтра приду. Поищу на третьем этаже седьмой «В», посмотрю, выйдет ли эта девочка на второй переменке... Но вот проблема — успею ли вернуться на урок в свою школу? Добегу ли до звонка обратно в Лялин? Опоздать к Лидии Николаевне или Василию Дмитриевичу на урок? Выдумать какую-нибудь причину... терпеть не могу врать... вранье человека унижает... Но я могу и не опоздать в Лялин, быстро-быстро сбегаю туда и обратно. Задерживаться не стану. Мне бы только взглянуть на нее, больше ничего.
