В войну не во всех деревнях были школы, и из близлежащих селений родители привозили своих чад на учебу в Илимский интернат. Здесь училась моя двоюродная сестра Юля, дочь дяди Николая и смешная Таня Шестакова, которая никак не могла научиться читать. Возьмёт Букварь и громко говорит:
- Ой, эта буква дошлая, а эта буква ушлая.
Однажды летом меня увезли в деревню Касьянку. Знакомая женщина шофер Паша Шестакова позвала покататься и увезла к себе домой. Племянница Паши Таня, та самая, у которой буквы «ушлые», привела меня в дом, где раньше жила она с мамой, братом и сестрой, Стены дома были все в крови. Это отец Тани, сбежав с передовой, убил свою жену. Кто-то из односельчан написал Иннокентию на фронт, что Наталья изменяет ему с проезжими шоферами.
Так осиротели трое детей. А я оказалась заложницей. Иннокентий ушёл в тайгу. Мой отец в то время неделями не выходил из лесу в поисках дезертира и однажды привёз стариков Шестаковых в Илимск. Ночевали они в отцовском кабинете, а не в КПЗ и целыми днями безмолвно сидели на крыльце милиции с нечеловеческой тоской в глазах.
Их сын сделал ответный ход. Так я оказалась в Касьянке, не подозревая, что нахожусь в плену. В конце концов, перед холодами Иннокентий пришёл с повинной. А я, «погостив» в семье безутешных родственников дезертира поневоле, через неделю вернулась домой.
Свободное копирование
