Вместо введения
В последнее время много написано о судьбах людей, в силу обстоятельств нелегкого ХХ века оказавшихся за рубежом. В их числе оказался двоюродный дед автора Ламм Владимир Александрович (1872-1950), в дореволюционные годы достаточно известный в Москве певец-любитель. В 1918 году по мандату Международного Красного креста он выехал в Швейцарию, где и остался до конца своих дней. Причем выехал с немалой семьей – кроме жены, шесть детей, годы рождения с 1902 по 1914-й.
В Москве оставались родные, среди которых – его младший брат Ламм Павел Александрович (1882-1951). Последний был достаточно известен в музыкальных кругах – профессор Московской консерватории по классу камерного ансамбля, член Союза композиторов СССР, друг Прокофьева и Мясковского. О нем опубликованы воспоминания, имеются материалы в Музее музыкальной культуры имени М.И.Глинки. Именно ему было адресовано большинство писем из Женевы.
В распоряжении автора оказались письма из Женевы, большинство которых относится к периоду с 1926 по 1939 год. На основании этих писем можно составить представление о жизни нашей эмиграции на чужбине.
Настоящая работа написана исключительно на основании женевских писем и отрывочных воспоминаний его племянницы, которой в 1918 году было всего 10 лет. Я его никогда не видел, да и вряд ли Владимир Александрович знал о моем существовании. Со спокойной совестью писал в анкетах, что родственников за границей не имею; когда это было актуально, я ничего не знал о его существовании. Да и в живых его уже не было…
Несмотря на то, что Владимир Александрович не получил законченного образования, он был разносторонне развитым человеком. Очень хорошо разбирался в музыке, вплоть до того, что давал уроки пения, знал литературу, весьма прилично владел несколькими иностранными языками, в том числе немецким и французским, увлекался резьбой по дереву – сохранились два шкафчика его работы.
Сразу же оговорю встречающиеся в письмах имена членов семьи В.А.
Саня – жена В.А., Ламм (урожденная Пажетнова) Александра Петровна (1875 – после 1959).
Дети В.А.Ламма.
Татьяна (1901-после1991), в замужестве Ламм-Слоним, профессиональная певица. В разное время жила в Париже, Лондоне, Нью-Йорке. Много сделала для популяризации русской, а позже и советской музыки за рубежом. В газете «Советская культура» от 18 мая 1991 года о ней была большая статья.
Сергей (1903-?), музыкант. Других сведений нет.
Ирина, она же Ина (1905-?). Работала фельдшером, еще после войны жила с родителями. Похоже, замужем не была.
Николай (1907-?), в письмах именуется «Коля». Имел свое дело – торговлю пишущими и счетными машинами. В 1945-м был холост.
Елена, она же Ляля (1909-?). Была дважды замужем (рано овдовела, быстро утешилась), оба раза за румынами. Первый муж был инженер-химик, второй – морской офицер. Надо полагать, жила в Румынии.
Марина (1914-?), мужа звали Николаша, жила в Берне, была у нее дочь Катя примерно 1940 года рождения.
Несколько странно видеть на письмах, датированных двадцатыми-тридцатыми годами, «яти», твердые знаки после согласных в конце слова и местоимения «оне», «ея» и т.п. Вполне объяснимо – правила правописания, существовавшие на момент выезда из России, так и остались в памяти автора писем.
Само собой, цитируемые тексты приведены в современной орфографии. Кроме того, в ряде случаев автором устранены явные неправильности.
Об обстоятельствах выезда Владимира Александровича за границу и о первых годах жизни в Женеве мне ничего неизвестно – письма только с 1924 года. Имеются сведения, что первое время в Женеве Владимир Александрович практически бедствовал, но потом его положение несколько стабилизировалось. Как мы увидим далее, жилось ему в Швейцарии, в общем, неплохо.
Трудно сказать, насколько повлияли политические обстоятельства на его отъезд за границу. Из его писем более раннего периода следует, что особых симпатий к социал-демократам Владимир Александрович не испытывал, а в одном месте прямо писал, что в случае диктатуры пролетариата придется уносить ноги из России. И опять же неясно, был ли он убежденным монархистом.
Некоторый свет проливают письма композитора А.Т. Гречанинова, с которым он долгое время состоял в переписке. Несколько его писем периода 1922-1926 годов были мне любезно предоставлены сотрудниками Музея Музыкальной культуры имени М.И.Глинки. Вот что писал Гречанинов об обстановке в Москве летом 1922 года.
. - Вы интересуетесь московской жизнью. Сейчас действительно из Москвы все сбежали. Москва опустошена. Художественный театр, по-моему, уже давно скончался. За последние два года за ним числится только одна постановка. Студии, правда, работают, но это уже не Художественный театр. Кое-что дает Камерный театр, но его модернизм скоро приедается.
И далее, относительно целесообразности отъезда за границу. И немного о жизни в России в том же 1922 году.
- А зачем Вы уехали? Я не понимал этого тогда и еще меньше понимаю теперь. Было бы, конечно, трудно, но дошли ли бы Вы до такого состояния, до какого дошли Вы в Швейцарии, я не думаю. Рабочие руки и хорошие люди в теперешней России нужны, а верные еще больше нужны, чем прежней. О Вас же я теперь думаю, что если бы Вы могли вернуться теперь, то, конечно, Вы зажили бы куда лучше, чем живете в Женеве. Можно ли Вам вернуться? Вот Вы ударились в монархизм. Но Женева далеко, может быть, Вашего имени нигде не печатали, имя Ламма в Москве уважаемо и, конечно, Вы быстро нашли бы применение своим способностям, и зажили бы себе не лучше, но и не хуже других граждан несчастной России. <…> Деревня у нас политикой не занимается, а в особенности там, где хорошо живется, а таких довольно-таки много из крестьян. Взять хотя бы нашу московскую губернию — какие там богатеи! Завели себе помещичью обстановку, возят в город молоко и продают его по баснословным ценам — чего им? У саратовских крестьян в двадцатом году, когда я жил на Волге, сундуки ломились от перешедших к ним богатств из города. Конечно, голод может все перевернуть, может быть теперь все эти богатства уже и ушли от них, и может быть, они и подумывают о “хозяине”. Трудно что-нибудь сказать с уверенностью про нашего мужика. Я лично сильно сомневаюсь, чтобы у нас возможна была настоящая монархия. Что будет, не знаю, но думаю, что с большевиками нам еще долго жить, не смотря на отходную, которую поет «Руль», «Последние новости» и другие здешние газеты. Но... у нас часто бывают сюрпризы, и я ни за что не поручусь. Одним словом, в Россию я возвращаюсь, чего и Вам желаю, дорогой Владимир Александрович.
Советы советами, а в итоге и сам Гречанинов стал эмигрантом, и его имя в нашей стране долгое время замалчивалось.
