Прихожу я на Вербной утром в барак после смены и гляжу: Наумчик Мигдолович, чудесный, добрейший и горбатенький, жрет сало, уплетая за обе щеки.
– Что ты делаешь, Наумчик, в еврейскую пасху сало жрешь?
– Да это нам Моисей запретил от черной свиньи сало есть, а от белой можно, попробуй, какое вкусное.
Сало было шикарное.
Я тут упомянул о Наумчике, потому что мы дальше с ним еще встретимся. Встретимся и с Яшкой Литке, парнишкой, с которым я дружил в зоне. Он работал регистратором у нас в амбулатории. Он из немцев Поволжья. Встретимся и с Яшкой Хромченко, студентом ВГИКа, и с Гариком Рэмини. Все мы были в одной зоне, и каждый помогал друг другу, чем мог. Иначе в лагере не проживешь, ибо есть одна лагерная мудрость: «Сам живешь и другому дай!»
Чем ближе к освобождению, тем медленнее тянется время. Стоит только разменять последний год, как время будто останавливается, будто топчется на одном месте. Когда счет ведешь годами, то и сама жизнь течет вне времени, крутится в колесе, в каком-то бесконечном, бескрайнем безнадежье. Все твои мысли и весь ты сосредоточены в единственном сегодняшнем дне: вчерашний словно не жил, завтрашний – а будет ли он? И вот ты дожил, дошел, дополз и разменял последний год, и теперь ты превращаешься в часовой механизм: в шестеренки, в колесики, в маятник и стрелки, а они словно стоят и не движутся. Месяц кажется годом, неделя – месяцем. Несмотря на кажущуюся замедленность течения времени, оно движется, и душа твоя ощущает радость грядущей свободы, ты с наслаждением зачеркиваешь день за днем, неделю за неделей. Ты начинаешь интересоваться тем, что раньше не интересовало, ты начинаешь прислушиваться к тому, что пропускал мимо ушей. Слухи! Слухи! Они волнуют сердце, будоражат мысли. Сколько же этих слухов, и все разные, непохожие, противоречивые: кто говорит, что освобождают на вечную ссылку, кто – инвалиды едут домой, кто – продлевают сроки. Из всех самых фантастических слухов логичными и более достоверными мне казались слухи о том, что инвалидов выпускают на свободу по домам. Я рассуждал, что если на вечную ссылку освобождают трудоспособных, то нетрудоспособных логично отпустить по домам: в ссылке им делать нечего, ведь они сами себя не прокормят. Для себя я остановился на этих слухах, правда, ничем не подтвержденных.
Свободное копирование
