В основном в те годы лагеря были переполнены прибалтами. Масса эстонцев, литовцев и меньше латышей, но достаточно. Потом пошли эшелоны западников – «бендеровцев» от мала до велика, – мели всех подряд. Встретился я там со многими униатскими священниками, и среди них всеми уважаемый епископ Бойчук – ректор Ивано-Франковской духовной семинарии (имя его запамятовал). Он лежал в стационаре, и я с ним был близок. Как-то его вызвали к оперу, у которого он долго пробыл, а потом рассказывал мне, что ему предложили свободу, если он возглавит движение за присоединение униатской Церкви к нашей Патриархии. Он наотрез отказался и заявил, что готов сидеть до смерти! У меня сохранился его портрет. Славный был он человек, лучезарный.
Врачей по зонам было много, и очень хороших. В основном все они шли по «делу Горького»: Coco отравил его, а вслед за этим пересажал массу врачей. Затем щербаковцы: Щербаков опился в День Победы, а врачей пересажали. Застал я там врачей по щербаковскому, кировскому и ленинградскому делам. Много было врачей-литовцев, меньше латышей и эстонцев. Много было поляков. Мне было у кого учиться и с кого брать пример. Работы в санчасти было навалом, и больных тоже. Часто разгорались эпидемии, которые косили лагнарод, так что больные занимали целые бараки и моего не хватало.
Свободное копирование
