Мысль о новом заключении была ужасна. Наконец, 30 августа вечером пришли к нам. Островский (начальник охраны), молодой человек лет 18-ти со злыми глазами и нахальным выражением, а также несколько членов совета и объявили, что все арестованные отправляются в тюрьму в Свеаборгскую крепость, сопровождающие же их по собственному желанию могут быть свободны.
Я кинулась к сестре, умоляя ее не оставлять меня, но она наотрез отказалась. «Я принес Вам манифест — вы свободны», — объявил он сестре, Решетникову и двум женщинам, сопровождавшим доктора Бадмаева. Одна из них, странная стриженая барышня с подведенными глазами, Эрика, называла себя гувернанткой маленькой Аиды. Островский, бритый, в шведской куртке и фуражке защитного цвета, нагло насмехался: «Конечно, я понимаю, ходить за больными, — говорил он, — но не за такой женщиной, как Вырубова». Вокруг поднялся наглый хохот. «Да кроме того их, вероятно, скоро убьют…» Но стриженая барышня, оставляя маленькую Аиду, объявила: «Я еду с доктором Бадмаевым». Потом, подойдя ко мне, она шепнула: «Хотя я вас не знаю, я буду за вами ходить». Нас торопили. Я передала сестре несколько золотых вещей и просила ее передать последний привет родителям. Спустились по скользкому трапу и помчались в большой моторной лодке в неизвестность…
Свободное копирование
