Я не хочу повторять моих рассказов о поездке в Дамаск, в Сайданайю, в Кайфу, в Назарет, Нешгуг, Сайду, Сур (Сидон и Тир), Джун (с развалинами дома леди Стенгоп, где был у нее Ламартин, в 1833 году); на берега Иордана и Мертвого моря; в Годулламские пещеры, к бедуинам, не стану говорить подробно об Иерусалиме и его окрестностях: все это давно напечатано отчасти в "Нашем Времени", отчасти в "Современнике" и "Отечественных Записках" и отдельно, между 1860--1862 годами.
В последнем 1862 году, живя в Иерусалиме, я прямо не знал, что мне с собой делать. Дни проходили за днями незаметно. Не смотря на то, что Иерусалим сам по себе скучнейший в мире городок, в нем можно не скучать, устроив хороший кружок знакомых и делать с ними экскурсии по окрестностям пешком и верхом. Всегда найдется что-нибудь видеть нового, невиданного, хотя казалось перед тем, что все пересмотрено. На иное можно смотреть 5, 10, 20 раз... и не будет скучно. Памятники, оставленные там древностию, изумительны: эти чудесные, гранитные водопроводы, не знающие никакой починки тысячи три лет сряду; эти цистерны, питающие город и окрестности, эти так называемые "пруды Соломона"-- три водные большие равнины, заключенные в каменные резервуары -- живые, свежие, точно сделанные только вчера... стоишь и думаешь, отчего же это мы не можем сделать ничего такого, чтобы через месяц не перестраивать, не переправлять, мы -- снабженные всею мудростью новейших открытий и науки?...
Мне пришло, наконец, в голову написать письмо к алжирскому охотнику за львами, Жюль-Жерару, который вызывал печатно желающих быть ему товарищами в странствиях по африканским пустыням: я написал ему, что если он хочет иметь меня товарищем, то уведомил бы, где и как я могу его найти и каким штуцером я должен запастись.
Свободное копирование
