Приключения, испытанные нами во время увлекательной поездки по Военно–Сухумской дороге, имели неожиданное продолжение зимою. Однажды уже в ноябре мы с женою были в театре и вернулись домой поздно, когда уже все в доме спали. В столовой для нас был приготовлен чай. У моего прибора лежало на белоснежной скатерти письмо в сером отвратительно грязном конверте. Оказалось, что это письмо с Кавказа из санатории для прокаженных, написанное татарином–проводником. Он сообщал, что давно уже болен проказою, и раньше он бывал в лепрзоории, а теперь болезнь его обострилась и он просит меня узнать, нет ли новых лекарств против проказы.
Мы вспомнили, что цвет лица у него был буро–коричневый и что он как‑то странно волочил ногу, закутанную тряпкою. Считая проказу очень заразительною болезнью, мы записали его адрес, а самое письмо осторожно отнесли в печь и сожгли его. При спуске по обледенелым скалам, при посадке на лошадь нам случалось подавать руку своему проводнику; мы считали, что шансов заразиться было очень много. В каком‑то словаре я прочитал, что по мнению некоторых ученых инкубационный период проказы бывает до тридцати лет. Поэтому меня не успокаивали три месяца, протекшие со времени поездки по Кавказу.
У знакомых врачей я начал наводить справки о лечении проказы. Между тем, дня через два у меня появилось красное пятно в сгибе локтевого сустава левой руки. У меня иногда бывал обыкновенный лишай, и я в два, три дня обыкновенно вылечивал его зеленым мылом. К этому же лечению прибегнул я и в данном случае, только мазал руку энергичнее, под влиянием тревожной мысли, что болезнь моя не лишай, а проказа. Через два дня состояние руки значительно ухудшилось, начало обнаруживаться что‑то вроде язвы. Я пришел к убеждению, что это — проказа, и считал себя обреченным до конца жизни находиться в лепрозории, будучи отрезанным от семьи, университета и общества.
Фантазия моя, по обыкновению, разыгралась до крайности; я сообщил жене, какие книги мне нужно будет доставлять в лепрозорий, какие работы я намерен выполнить там. Узнав, что в Петербурге живет главный специалист по проказе и деятель по борьбе с нею в России доктор Петерсон, я отправился к нему. Взглянув на мою руку, он посмеялся надо мною, сказал, что у меня обыкновенный лишаи и что плачевное состояние моей руки объясняется слишком энергичным употреблением зеленого мыла, которое, если бы я продолжал усиленно втирать его, могло бы разъесть мне руку до кости. Он прописал мне какую‑то мазь, и рука через несколько дней выздоровела. В наказание за мнительность он записал меня членом учрежденного им общества борьбы с проказою.
С тех пор ко мне раз в год являлся посыльный для получения членского взноса в пять рублей. Проводнику я послал сообщение о новых лекарствах с указанием, однако, что особенно чудодейственных результатов от употребления их ожидать нельзя.
Свободное копирование
