В 1926-м году произошёл какой-то конфликт между Англией и СССР, в результате которого торгпредство было закрыто, а сотрудники высланы из страны. Маму не выслали, т.к. её дети, т. е., мы с Нюси - подданные Великобритании. Но надо было знать мою маму – всех, так всех. Лояльность превыше всего! И она, несмотря на уговоры друзей, знакомых, родственников, даже сотрудников посольства, взяла нас в охапку и уехала. Но не очень далеко, всего лишь в Германию, в Берлин, к папе.
У родителей в то время были какие-то сложные отношения, и папа жил отдельно от нас, ведь и в Германию он уехал один. Как я теперь понимаю, тот разрыв был связан с тем, что папа, к сожалению, был заядлым картёжником. Он мог однажды выиграть крупную сумму, и мы тогда снимали шикарные квартиры в самых фешенебельных районах Берлина. А в другой раз он мог спустить всё до последнего пфеннинга, и нам приходилось переезжать в какую-нибудь комнатёнку со скудной меблировкой и питаться, чем Бог пошлёт. Помню, однажды в такой «нищий» период шли мы вечером домой, где было голодно, холодно и неуютно, и я увидела на земле какие-то бумажки. Помня мамин наказ никогда ничего с земли не поднимать, я подошла к родителям и сказала, что там что-то лежит. Папа пошёл и поднял эти бумажки, и оказалось, что это 8 марок. Целое богатство! Мы тут же пошли в магазин, купили продукты и дома устроили шикарный ужин.
Маме такая жизнь надоела, потому они и разъехались. В Берлине мама устроилась где-то на работу, а мы пошли в школу, во второй класс. Язык мы знали хорошо, т.к. до того около 5 лет прожили в Германии. Тогда у нас была гувернантка, которую мы звали Фройляйнхен (имя её было – Генриетта Лескринье, в её жилах определённо текла французская кровь, хотя она была из Бад-Годесберга на Рейне). Она очень привязалась к нам, да и мы её любили. Она была католичкой, и ради неё мы праздновали все христианские праздники. На Рождество у нас всегда была огромная ёлка, на Пасху Фройляйнхен пекла вкусные куличи. Еврейских праздников мы не знали, да и вообще вопрос о национальности никогда не возникал. В Англии многие выходцы из России были евреями, которые поехали туда кто - от погромов, кто - учиться, а кто – просто повидать белый свет. Все там ассимилировались, никто не считал себя эмигрантом, особенно те, кто уехал из России задолго до Революции. В Германии всё было по-другому. Те русские, которых мы знали, бежали от Революции. Многим удалось устроить свою жизнь, но многие были растеряны, подавлены всем случившимся с ними.
Свободное копирование
