В детстве я был большой рева. Дедушка дал мне пузырек и сказал:
- Собирай слезы в этот пузырек. Когда будет полный, я тебе за него дам двадцать копеек.
Двадцать копеек? Четыре палки шоколаду! Сделка выгодная, Я согласился.
Но не удалось собрать в пузырек ни одной капли. Когда приходилось плакать, я забывал о пузырьке; а случалось вспомнить, - такая досада: слезы почему-то сейчас же переставали течь.
—
Кто-то меня однажды обидел, я длинно и нудно ревел, Подали обедать. Мама деловым тоном сказала:
- Ну, Витя, перестань плакать и садись обедать. А пообедаешь, - можешь, если хочешь, продолжать.
Я перестал и сел обедать. После обеда заревел опять. Мама удивленно спросила:
- Чего ты, Витя?
- Ты же сама сказала, что после обеда можно.
Так эта история фигурировала в семейных наших преданиях и так всегда рассказывалась. Но мне помнится, дело было иначе. После обеда братья и сестры со смехом обступили меня и стали говорить:
- Ну, Витя, теперь можно, - реви!
Мне стало обидно, что они смеются надо мною, и я заревел, а они еще пуще захохотали
Свободное копирование
