В Виннице я оставался всего двое суток. Сформировали железнодорожный состав из телячьих вагонов, добротно отремонтированных, и маршрутом Западная граница - Владивосток, и дальше на Восток.
Шла уборка хлебов на Украине, в Поволжье. Минуя Украину и следуя по просторам России, я решил сообщить домой. Написал два письма, сообщая, чтобы на Волочинск письма больше не писали до получения нового адреса, и что я уезжаю, наверное, на Дальний Восток.
Два эти письма выбросил из окна вагона, увидев идущих навстречу, вдоль железнодорожного полотна, пешеходов.
Потом, вернувшись домой через одиннадцать лет, узнал, что письма домой дошли и был благодарен тем добрым людям, которые, подобрав письма, не убоявшись неприятностей, опустили их в почтовый ящик, хотя, конечно, до моих дальнейших скитаний по Колымским лагерям они особого значения не имели.
Следовал наш состав медленно, даже очень. Из Винницы следовали в Киев, в Харьков, Самару, и дальше, перевалив Урал, проследовали через просторы Западной и Восточной Сибири, пока не добрались до станции Тайга.
Первая, довольно-таки приятная остановка произошла в Новосибирске, где наш состав загнали в тупик железнодорожной станции, сделали нам баню и санобработку. Баня была громадной вместимости. Вторую санобработку сделали в г. Чите.
Необходимость бани диктовалась тем, что ехали мы скученно и у нас хорошо размножались неотвратимые спутники скученности и грязи от нашей душевной трагедии.
В подавляющем большинстве случаев, к нам был незаслуженно наклеен ярлык "контрреволюционера" и "врага народа". Кормили нас очень скудно, два раза в сутки. Особенно страдали от нерегулярного снабжения водой. На частых стоянках нас загоняли в глухие тупики, а если приходилось останавливаться на станциях и там мог быть пассажир или другой люд, зачастую гуляющая молодёжь, то на станциях всегда от состава разносилось мощным криком и рёвом: "Воды, воды, воды...!!!". Мы следовали-то, когда стояло в разгаре лето. Жажда нас мучила. Этим рёвом мы старались привлечь внимание цивильных жителей на наше положение и заставить сопровождающих нас начальство и обслуживающий персонал пристыдить.
В пути следования очень часто приходилось встречать нам подобные товарники-составы с заколоченными железными решётками окнами. Составы были как наш из Украины, Поволжья, со средней Азии и другие. Составы обгоняли друг друга, догоняли. Уходили вперёд и обратно отставали. При разминовках мы только могли прокричать в окошко, откуда идёт и формировался состав и сообщить свои данные. Останавливать нас на маленьких станциях невозможно было, т.к. на станциях происходила естественная "оправка", хотя нам и запрещала это делать охрана.
На стоянках состава, особенно в ночное время, охрана проходила по всему составу и простукивала вагоны из подпола и по бокам, прощупывая, таким образом, не готовится ли пролом или вырез в вагоне с целью подготовки к побегу... Часто в ночное время из ракетниц производи ли выстрелы с целью освещения, о необходимости этого судить не могу, даже и сейчас, почти пятьдесят лет спустя.
Проезжая по Сибири, мы видели, как женщины и жители, похожие на женщин, работали, особенно в послеобеденное время, в поле с закрытыми головами. Они все работали в накомарниках. Эти добрые накомарники пришлось и мне носить, т.к. в тайге, на Колыме, комаров и мошки - несметное количество.
Проезжая от станций Байкал вдоль озера Байкал, пришлось на дневное время, и я все сорок семь или сорок девять туннелей просчитал. Последний туннель был при приближении в Хабаровск.
Местность и панорама Забайкалья совершенно отличаются от Сибири. Если в Сибири горизонт простирается далеко, то Забайкалье представляет местность гористую. Сопка на сопке, и всё покрыто хвойным лесом. Особенно о тайге сказать что-то особенное не могу. Видел я её через металлическую решётку товарного вагона. Потом проследовали по территории Еврейской автономной области. Здесь открытая низменность с неубираемыми травами.
Самое главное, что мне пришлось услышать и пронесть через всю последующую жизнь, эту замечательную лекцию академика Флоринского и его сына о природных богатствах Северо-востока СССР, о его природе, растительном, животном мире. Кстати, куда нам потом предстояло попасть на долгие годы. Лекция была содержательная, доступная, понятная. Подобные лекции подобных одарённых людей я в жизни не слышал. Флоренский с сыном также следовал к месту отбывания срока наказания.
На пересылке во Владивостоке мне пришлось быть недолго. На работе во Владивостоке нас не использовали. Был подготовлен грузовой пароход. В трюмах были оборудованы настилы из неструганных досок. Пароход был, видимо, небольшой, т.к. я помню при спуске в трюм, - было написано, что его водоизмещение, если не ошибаюсь, - пять с чем-то тысяч тонн. При шествии с пересылки на погрузку в пароход встречались горожане. Я шествовал: 24-х летний молодой человек, в своей теперешней перешитой шинели и зелёной пограничной фуражке. Встречая военного моряка, слышал, как он сказал, приветствуя меня: "Не бойся, братишка, там таких много".
Ну, а затем форпост Дальнего Востока - Владивосток. Владивосток нас встретил хорошей, тёплой погодой. Тепло, ярко светит солнце. Вдаль далеко-далеко простирается водная гладь Владивостокского порта. Выгрузили из вагона, в котором пришлось пробыть около 3-х месяцев. Привели в зону.
