авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » vinogradov_a_v » Часть первая_12

Часть первая_12

31.03.1948
ст Новая Заря, Екатеринбургская, Россия
Копылова Мария Лотовна и Виноградова Нэля Ивановна 1955 г.

После отмены карточной системы распределения в стране жизнь стала заметно улучшаться. Ежегодно, начиная с 1948 года, 31 марта раздавался бой кремлёвских курантов и после этого диктор Ю.Левитан объявлял указ об очередном снижении цен на продовольственные и промышленные товары. Этого уже ждали и покупать некоторые товары уже шли после очередного указа. Наибольшее снижение делалось, конечно, на товары, пользующиеся минимальным спросом, и наоборот. Это имело очень большой эффект, особенно для малоимущих. В 1949 году мама заключила договор на 3 года и стала получать соответствующие льготы, включая ежегодную прибавку к зарплате. Структура нашего питания тоже стала меняться в лучшую сторону. В борщах иногда стало появляться мясо, а забеливать борщ стали не молоком, а сметаной. Появилось сливочное масло, но только для бутербродов по утрам и в кашу. По большим праздникам делали настоящие мясные котлеты. Причём фарш готовился не на мясорубке, которых тогда ещё и не было в продаже вообще, а в специальном полукруглом деревянном корыте. Клались кусочки мяса, туда же лук, кусочки хлеба и всё это очень долго рубилось специальной металлической сечкой вручную до полного измельчения. -Пища была очень простая, без каких-либо причуд. Фруктов же не было совсем, и не только у нас, а в подавляющем большинстве семей. В начале 50-х годов стали появляться яблоки, а большинство остальных - груши, виноград, лимоны, персики я увидел "живьём" только, когда учился в Свердловске. Некоторые, особо экзотические - ананасы, .бананы увидел впервые в ГДР в 1971г., когда мне было уже 35 лет.

Первое мороженое в городе появилось в 1949 году. Около столовой N8 стоял большой переносной термос. У мороженщицы в руках был простой металлический стаканчик с выдвижным дном. Сначала она на дно стаканчика ложила круглую вафельку, потом ложкой накладывала мороженое до верхнего уровня, сверху ложила вторую вафлю и выдавливала его наружу. Держишь эту "шайбу" двумя пальцами за вафли и вылизываешь середину. Вкуснятина была необыкновенная. Когда были деньги, мы всегда шли на этот угол и караулили приход мороженщицы. Всегда стояла небольшая очередь. И цена была вполне доступна. Несмотря на некоторое облегчение жизни, в семье всё равно поддерживался дух строжайшей экономии. Готовили всегда ровно столько, чтобы ничего не пропало. Холодильников тогда не было. Масло, например, хранили в стеклянной банке с водой, которую часто меняли. Кастрюльки ставили или на балкон или под балконную дверь, там же ставились и молочные продукты. Молоко перед этим всегда кипятили. Если вдруг дома появлялось что-то особо вкусное, то меня постоянно приучали, чтобы это кушанье дома было как можно дольше, нельзя съедать всё сразу - лучше помаленьку, но подольше! Да и в отношении обычной еды тоже. Как они говорили, что нельзя съесть всё сразу, а потом зубы на полку.

В комнате также поддерживался всегда определённй ,раз и навсегда установленный порядок расположения вещей. Так как я был в этом плане самым недисциплинированным "неряхой", со мной велась беспощадная война на фронте приучения меня с детства к порядку. Если я дома начинаю искать что-то своё, то мне сразу говорят - где положил, там и возьми. Моим вещам они сразу определяли место и никогда их не перекладывали на другое. Поэтому если я что-то искал - значит сам куда-то бросил в другое место. Вообще это воспитание было не напрасным. Сегодня, когда нас окружает огромное количество вещей, на порядок или два превышающий количества тех лет, то привычка ставить и ложить каждую вещь на строго определённое место не просто актуальна, а жизненно необходима. В противном случае вещи так "гуляют" по квартирам и гаражам, что найти что-либо нужное становится совершенно невозможно, и иногда легче купить что-то снова, чем найти старое. Я всю жизнь старался следовать их правилам, однако не всегда это получалось, особенно на письменных столах. Обычно у меня на них много разных бумаг по стопкам ,но в этом, казалось бы "беспорядке", есть свой, только мне известный порядок. Некоторые бумаги я кладу специально на виду,чтобы они напоминали о себе и для своевременного на них реагирования.

   В гости ни мама, ни бабушка никуда не ходили, если не считать посиделок у соседей и выходов мамы к своей подруге Фире Соломоновне. Когда был здесь отец, то судя по домашним фотографиям, они очень часто собирались вместе с семьёй брата Александра Владимировича и его друзьями, делали выходы на природу. После того, как отца не стало, то контакты с их семьёй сократились. Мама ходила к ним раз в один-два года, да и то после особых приглашений. Даже идти или нет на свадьбу Лёни - она долго раздумывала. Потом сказала, что Александр Владимирович обидится - и пошла.  -Где-то в 8 классе начались разговоры о моём возможном будущем. После всех походов в лес и на речку, особенно без спроса, бабушка частенько говаривала: "Нет, не будеть из него путя!". Тут ещё летом в горный институт поступил сын знакомой маминой сотрудницы. Она об этом мне рассказывала с такой завистью (белой,конечно). Говорила, что вот через пять лет он будет инженером. Через год опять мне рассказывала про него, что ему осталось четыре года и так каждый год. Конечно, в те годы для них сделать внука и сына инженером была очень далёкая, и по их понятиям малосбыточная мечта. У них в семье не только с высшим, но и средним законченным образованием родственников не было. Они всегда следили за моей учёбой и в их , иногда оценивающих как бы сбоку, взглядах я ловил их немой вопрос - смогу ли я поступить в институт? Закончить его и стать инженером. Иногда, чтобы меня "взбодрить", говорили, что если буду плохо учиться, то землю придётся рыть лопатой.

В 1949,1950 и !951 годах - три года подряд летом меня укладывала в постель болезнь - тогда она называлась "суставной ревматизм". Начиналась она внезапно - опухали 2 парных сустава на обеих конечностях, была сильная боль в них и высокая температура тела. Давали пить салицилку, аспирин и ставились компрессы на суставы. Одна пара приходила в норму, опухоль и боли перемещались на другую пару и так перебирало почти все. После того,как суставы заканчивали болеть,меня на месяц укладывали в постель, чтобы как говорили врачи, сохранить сердце. Разрешалось ходить только в туалет. На третий раз мама пригласила домой для моего лечения очень опытного терапевта С.С.Симоньянца. -Это был врач кремлёвской больницы из Москвы, который отсидел у нас в лагере 10 лет по так называемому "делу Горького". Он велел мне поставить на больные суставы компрессы из ихтиоловой мази. К всеобщему удивлению на следующий день опухоль и боли в суставах прошли. В последующие годы у меня были вспышки этой болезни ещё 2 раза и когда я врачам говорил про лечение ихтиоловой мазью, они не верили. Однако вылежать целый месяц он меня тоже заставил. В результате этих подряд три года атак, я всё-таки получил поражение в сердце - у меня обнаружили расширение левого желудочка сердца - миокардит. И запретили заниматься активным спортом и давать тяжёлые физические нагрузки. В 1951 году мама мне достала путёвку на уральский курорт Нижние Серьги, несмотря на то что мне было только 15 лет, а туда брали только с 16-ти. Я принимал там минеральные ванны , пил эту же воду и принимал душ. Это лечение помогло на 8 лет, а может быть и больше, .т.к. следующая "атака" была в 1959 году и не такая жесткая, как раньше. Кроме того, после душей с этой минеральной водой из головы совершенно пропала перхоть года на два.--

 Рыбные ловли

В совсем юном возрасте мы занимались ловлей на удочку пескарей и весной -чебаков. Начинали., как правило, с Крутого Лога и особенно весной, с подъёмом воды, когда заливалась вся курья и туда заходил чебак. Ловили как с берега, так и забравшись на толстые сучья деревьев. Уловы были небольшие 15-20 штук, но хватало дома и на уху и на жарёху. Один раз забрели тут же в маленький заливчик и случайно замутили воду. В нём же было много окуней, которые в этой мутной воде потеряли ориентировку и всплыли наверх, обнажив спинные плавники. Мы их просто выхватывали из воды двумя ладошками. Втроём мы их достали 78 штук, остальные нашли дорогу на чистую воду.

   Пескарей же мы ловили ниже этого посёлка в нескольких известных нам местах, самое дальнее из которых была скала ниже "Чёрного плёса". Ловлей других рыб, которых было значительно больше мы не занимались, т.к. нас этому никто не научил. Один раз мы попытались, используя рассказы взрослых, рыбу "глушить". Для чего взяли с собой бутылку из под шампанского и несколько маленькик бутылочек,и карбид кальция. Зарядили большую бутылку, привязали груз и бросили в глубокую яму. Через несколько секунд бутылка всплыла на поверхность (видимо груз отвязался),и мы мгновенно попрятались за деревья. Бутылка не взорвалась. Мы допустили какую то ошибку . Я взял бутылочку поменьше, зарядил и стал забивать деревянную пробку. В этот момент она взорвалась у меня в руках. Хорошо, что остались целы глаза, а только развалило большой палец левой руки.  -На настоящую рыбалку ставными сетями Викуловы взяли меня примерно в 12 лет. Шли мы пешком 4 км. до длинной курьи по левому берегу Ваграна, ниже Крутого Лога. Там у них в самом глухом углу курьи был спрятан маленький плотик - как раз на двоих. Рыбалка производилась следующим образом - сетями наглухо отгораживался один из концов курьи. Второй ряд сетей ставился на расстоянии около 50 м от первого ряда. Потом они проверяли оба става, чтобы сети легли точно на дно, чтобы нигде не перепутались. Во время постановки дядя Тима держал всю сеть(35 метров длиной и 1,2 метра высотой) на вытянутой левой руке, а правой снимал её и опускал в воду. В это время тётя Шура толкала плот шестом по направлению установки сети и со скоростью её опускания в воду.

   После проверки установки сети они заезжали в первую отсечённую часть и начинали "ботать". На толчковый шест одевался бот - это типа банки без одного дна. При ударе им о поверхность воды раздавался громкий "хрюкающий" звук, который очень пугал рыбу и она от берегов стремилась удрать в открытые пространства, попадала в сети. От слова бот и родилось ещё одно название этих сетей - ботовые. Мы в это время с Лёней тоже брали палки и шуровали ими по берегу, выгоняя рыбу. Процесс попадания рыбы в сеть был хорошо заметен по дрожанию её поплавков в этом месте. В глухих курьях, не связанных с рекой, попадались, как правило, щука, окунь, иногда карась. Там, где был большой заход в реку, дополнительно можно было накрыть хорошие стайки чебака. Если поплавок очень бурно "играл", то дядя Тима подъезжал туда, приподнимал в этом месте сеть и ломал хребет щуке( был всегда слышен характерный хруст), и продолжал дальше загонять рыбу. Потом сеть вытягивалась потихоньку на плот, во время чего освобождаясь от рыбы, и потом ставилась дальше второго ряда сетей ещё на 50 метров. Таким образом облавливалась вся курья. Улов за день такого труда составлял 15-20 кг рыбы. В те ранние годы сети вязались из фельдикосовой нитки. После рыбалки сети развешивались на близлежащие кусты и деревья для просушки. Нитка успевала подсохнуть, а верхние и нижние тетивки оставались сырыми. Весь этот груз ложили в пайвы из бересты, включая рыбу и несли на себе до города. Дома ещё надо было сети перебрать и повесить окончательно сушиться, иначе они очень быстро сгнивали. Лет через 7 в продаже начала появляться капроновая нить, и Викуловы все свои сети перевязали из капрона. Это резко улучшило их эксплуатационные качества - крепче были сами нити и верёвки, они не гнили и очень быстро подсыхали, да и вся сеть была легче.

   Года через два, когда мы уже не один раз походили у них в помощниках, Викуловы стали доверять нам по 2-3 сети на нашу самостоятельную рыбалку, только вместе с их сыном Леонидом. Рыбачили мы, как правило. в низовьях Ваграна ниже п.Крутой Лог. Чаще всего мы сколачивали плот в районе скал "Три брата" и сплавлялись вниз, начиная ставить сети в открытых курьях. Обычно на такие рыбалки мы ехали с ночлегом. Сначала ночевали у костров, а потом отец Викулов рассказал нам как сделать для ночлега т.н. "подкур". Выбираются 4 рядом стоящие в виде квадрата или ромба со стороной 2-Зметра прочные деревца. На высоте 1,5 метра попарно к ним прочно крепятся две хорошие жердины, а уже на них устраивается настил тоже из тонких слег. Потом сверху всё застилается берестой и еловым или пихтовым лапником. Снизу разводится костёр без большого открытого огня, типа нодьи из 2-3 брёвен и можно ложиться спать. Преимущества - дым, обволакивающий подкур, резко уменьшает количество комаров, да и ночью спать тепло, если костерок живой.

   Однако первый подкур, который мы сделали на "Чёрном плёсе", нас вначале подвёл - когда мы улеглись, лопнула одна из двух жердей со стороны наших голов, весь помост резко опустился одной стороной до земли и мы буквально кубарем, через головы скатились на землю Всё закончилось благополучно и после его ремонта нормально проспали ночь. В другой раз из-за сильно разгоревшегося внизу костра вдруг вспыхнула подстилка из бересты и мы, как зайцы, попрыгали вниз. Однако надо признать, что этот метод ночёвки неплох. Единственный недостаток - это найти подходящую конфигурацию стоящих деревьев и требуется относительно много времени для его постройки. На одну ночь его строить нецелесообразно, а вот на 2-3 и более вполне рационально. Плавали мы до скалы после "Чёрного плёса". Последние курьи, где мы ставили сети, были на левом берегу примерно 300м. перед скалой и на правом у самой скалы. Ловили за 2 дня тоже 15-20 кг. Делили рыбу на кучки количеством на одну больше, чем число рыбаков. Лишняя доля отдавалась владельцу сетей - Лёне Викулову. Делили по честному - один из нас отворачивался, другой показывал на кучку и задавал ему вопрос - кому?. Отвернувшийся называл любое имя. Один раз я отвернулся, а перед этим положил около костра на сучок сушиться свою стёганую фуфайку. Когда назвал владельцев всех кучек, запахло палёным. Я глянул и обомлел - у моей фуфайки отгорел рукав. Дома бабушка подняла большой хай, потому что она мне давала свою фуфайку. После дележа рыбы и краткой просушки сетей, предстояла трудная дорога домой. Еда у нас, как правило, кончалась почему то тогда, когда наступало особенно сильное чувство голода. Всякая подножная растительность не насыщала, а уху мы почему-то не варили, а питались сухомяткой. Разложив весь скарб по пайвам, мы отправлялись в обратный путь. Большая остановка с отдыхом была на Крутом Логу , в доме у Миши. Всегда надеялись положить там чего-нибудь в рот, но нас там всегда встречал идеально чистый стол с множеством мух на поверхности, которые создавали иллюзию хлебных крошек, и их хотелось смахнуть в рот.(рядом были свинарники). Приходилось двигаться дальше. Через полкилометра начиналось большое поле, засеянное турнепсом. Здесь мы садились и начинали набивать животы. Заглушив чувство голода турнепсом, уже последние 2 км. мы шли без остановок.

   В одну из таких поездок мы что-то остановились около берега и Лёня решил подрубить одну из поперечин плота. Я что-то делал недалеко от него в наклонённом состоянии и повернулся в его сторону. В этот момент он поднимал топор и его обух попал мне прямо в надбровную дугу правого глаза. Кровь потекла ручьём и глаз начал быстро заплывать. Я был на грани потери сознания. Перевязали всё рубашкой и я пошёл 4 км. домой. Пришёл сразу в больницу, где мне сделали хорошую перевязку. Когда пришёл домой, то мама и бабушка чуть в обморок не упали. След от этого удара сохранился на всю жизнь, т.к. оказалась смятой кость надбровной дуги. Хорошо, что удар пришёлся мимо глаза. В эти годы у меня появился ещё один товарищ - Володя Тимофеев. После того, как я у него купил велосипед, мы с ним стали часто общаться и поддерживали отношения около 10 лет. Кроме того, что мы учились в одном классе(он пришёл к нам в 7-й класс), но мы ещё и оказались одинаковыми в своём пристрастии к природе и путешествиям. Вначале у него это не проявлялось и он никуда меня не звал и сам не ходил, т.к. ничего тут не знал. Я часто ходил к нему домой(он жил в своём доме около вокзала), а он познакомил меня со своими родителями. Часто делали вместе уроки, но больше всего я любил у них включать радиолу с пластинками песен В.Бунчикова и В.Нечаева. Володя был высокий парень с неплохими физическими данными, но как уже сейчас ретроспективно вспоминая - очень послушный и домашний паренёк. Я ему рассказывал про наши поездки на рыбалку и охоты, ему тоже хотелось это испытать, но, видимо, вначале его родители не отпускали. Позднее, присмотревшись ко мне , и поняв, что я не "фулюган", и не пьяница, они разрешили ему проводить время со мной на природе. -Он настолько мне доверял, что до 1954 года во всех мероприятиях любого характера мы были с ним вместе, т.к. я его ввёл в круг моих друзей и знакомых. Пути наши разошлись, когда в 1957 году он окончил горный техникум в Свердловске,став геофизиком. Получил направление в Магадан, работал там оператором гравиразведки, на вертолёте облетал всю Колыму. В 1960 г. он приехал в отпуск, поговаривал, что хочет жениться и уехать к жене в Ленинградскую обл. После этой встречи мы связь потеряли, и похоже, навсегда.

Раза два мы ездили на сетевые рыбалки на лодке, которую давал нам дядя Тима с условием, что мы опять же затащим её на гору и привалим к забору его дома. Конечно, на лодке добираться до мест рыбалки удавалось значительно быстрее, чем на плоту, да и сети с неё ставить удобнее. Однако всё настроение портил предстоящий её перегон против течения домой. Лодочных моторов тогда ещё не было. Толкать лодку шестом против течения -это очень большое искусство и нам в те годы недоступное. На горных речках из-за сильного течения подъём на вёслах был невозможен. Нам приходилось видеть, как по Ваграну некоторые умельцы, стоя на корме, шестом быстро гнали лодку против течения. Она у них шла с постоянной скоростью как будто на ней был мотор. Искусство состоит в том, чтобы толчковый импульс направлял лодку строго против оси водного потока. Малейший сдвиг носа лодки куда-то вбок приводил к её мгновенному развороту течением в обратную сторону и приходилось начинать всё с начала. Конечно, в мелких местах с очень слабым течением у нас получалось толкать шестом, но большую часть пути нам приходилось вести её на верёвке, идя по берегу пешком. Один человек стоял на носу с шестом, отталкиваясь от берега и мелких мест с камнями. Ещё один помогал стоя на корме и отталкиваясь шестом .Перегон лодки для нас оказался чрезвычайно трудным занятием, потому что по берегам реки было мало мест свободных от растительности .Подогнав её к дому, мы около 2-х часов поднимали её волоком на крутую гору к дому. После этой операции мы совершенно обессилевали, и с трудом уже волокли ноги домой. Поэтому лодку мы использовали не более двух раз.

   Частенько мы бросали и спиннинг, но очень редко удача сопутствовала нам. Иногда брали щуки, а вот тайменей мы поймать не могли, хотя их было достаточно. Однажды вечером мы оказались на плёсе около пионерлагеря. По всему плёсу были видны всплески крупной играющей рыбы - это были таймени. Видимо, мы допускали какие-то ошибки в использовании спиннинга. Несколько раз Викулов давал нам небольшой бредень - метров 15 длиной. Начинали бродить с ним после лагерного плёса. Уловы были небольшие, в основном крупный пескарь, редкие хариусы, чебаки, окуньки. Бродить с неводом-надо точно знать места, чтобы там не было коряг, крупных камней, неожиданных ям. Любой зацеп невода приводит к уходу рыбы. То же самое происходит, если один из тянущих вдруг проваливается на глубину и начинает плыть. Нижняя титева всплывает и рыба тоже уходит. Один раз я видел хороший улов неводом. Ближе к осени у самого Крутого Лога мы заметили в реке ход рыбы вверх. Причем чётко различались 3 ленты - первая, недалеко от берега - мелочь, дальше к середине - покрупнее, и уж совсем на фарватере, в глубине просматривалась лента очень крупной. В это время сюда подъехали мужики с большим неводом метров 40-50. Они завели его 2 раза у самой скалы и выгребли 2 огромных корзины ранее нами никогда невиданной крупной белой рыбы. Что это была за рыба - я не знаю до сих пор - или лещ или очень крупная сорога. В 70-е годы, в самом низовье Ваграна, ниже Усольцево, мы также неводом у скал завели подобную рыбу, но не было хорошего вывода на берег, случился зацеп и мы практически весь улов упустили, остался один или два экземпляра. Такие осенние ходы рыбы вверх я наблюдал однажды в районе 2-й Базы, вверх от города. Шёл мелкий окунь. Видимо, это было возможно в те времена, когда р.Сосьва не была перекрыта плотиной у г.Серова, и вся эта водная система свободно соединялась с бассейном р.Обь.

  

Дата публікації 02.05.2013 в 09:01

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: