Игрушки своего самого раннего детства я толком не помню. Одно воспоминание, о котором я уже упоминал, осталось, что я иду с отцом и матерью по Кутузовскому проспекту и тащу за собой на веревочке трактор из полиэтилена с прицепом. Помню даже расцветку ─ ядовито желтый с красными колесами. Причем при движении он ужасно грохотал ─ колеса были полые и звучали как барабан.
Других воспоминаний о игрушках до семилетнего возраста у меня нет. Видимо игрушек было мало, потому что мне, в качестве игрушек давали награды дедов и грамоты бабки, которые я благополучно испортил, прежде чем понял, что это такое и какое значение имеют эти книжечки, коробочки, ленточки и листочки бумаги. Все документы были превращены моей детской рукой в альбомы для рисования и их пришлось выкинуть ─ и наградные листы, и наградные книжки – все без остатка. Даже медали я умудрился изгадить. Не знаю, что я с ними делал, но медаль «Отличный железнодорожник» с черным паровозом на первом плане, видимо так мне нравилась, что паровоз был затерт до неузнаваемости. Медаль «Отличник пищевой промышленности» потеряла осетра и еще какую-то живность, которая была приклепана к медали. Зачем мои родители так поступали ─ не понимаю. Ну, если не было денег на игрушки,─ дай мне палку какую-нибудь, камешки, брусочки, как это всегда было в деревнях, и сто, и двести, и пятьсот лет назад. Но почему надо было уничтожать моими руками свою семейную историю ─ вот этого я не понимаю. С исторической точки зрения это были ценные вещи, а учитывая что это принадлежало именно моим деду и бабке ─ то прибавлялась ценность чисто семейная. Ну, видимо такое уж было отношение к своему прошлому в моей семье по материнской линии ─ никому ничего не было интересно, жили одним днем и прошлым, совсем, не интересовались. День прошел ─ ну и хер с ним. Жизнь прошла ─ ну и хер с ней. Моя мать потеряла и могилу своей бабки и могилу своего отца, вот только могилу своей матери ─ единственное, что осталось от ее прошлого, она свято охраняла ─ ну и то хлеб, как говорится.
Свободное копирование
