По возвращении я встретила одного агента из Нью-Йорка — он приехал в Англию искать новые таланты. Он уговаривал меня поехать в Штаты, обещал, что завалит меня там заказами. Конечно, мне и самой очень хотелось этого, ведь все говорили, что Нью-Йорк предоставляет самые богатые возможности, особенно для чернокожей модели. Мое агентство заключило договор, а я обратилась за американской визой.
Американское посольство, внимательно изучив мои документы, немедленно связалось с английским правительством. В итоге я получила письмо, в котором говорилось, что в тридцатидневный срок я подлежу депортации из Англии — обратно в Сомали. Заливаясь слезами, я позвонила Жюли, которая тогда гостила у своего брата в Челтнеме[1].
— У меня неприятности, и очень серьезные. Со мной все кончено, подруга. Мне придется вернуться в Сомали.
— Не может быть, Уорис! Давай-ка приезжай к нам на несколько дней, отдохнешь немного. Можно поездом — от Лондона до Челтнема всего несколько часов езды. А здесь чудесно! Тебе пойдет на пользу пожить немного на природе. И мы, может быть, придумаем, что делать дальше.
Я приехала. Жюли встретила меня на вокзале и отвезла домой — мимо покрытых ковром бархатной зелени полей и лугов. Мы устроились в гостиной, куда пришел и Найджел, брат Жюли. Он был очень высоким, с очень бледным лицом и прекрасными длинными светлыми волосами. Передние зубы и кончики пальцев у него пожелтели от никотина. Он принес нам чаю, а потом сидел и непрерывно курил, слушая мой рассказ обо всех кошмарах с паспортом и о том, чем все это закончилось.
Скрестив руки и откинувшись на спинку стула, Найджел неожиданно сказал:
— Не переживай, я тебя выручу.
Я была поражена, услышав такое заявление от парня, с которым полчаса как познакомилась.
— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовалась я. — Чем это ты меня выручишь?
— Я на тебе женюсь.
— Ой нет! — покачала я головой. — Нет! Это я уже проходила. Из-за этого я и попала в такую историю. И снова на эту удочку не клюну, хватит с меня. Не переживай: я с радостью вернусь в Африку. Там моя семья, там все знакомое и родное. А здесь, в этой ненормальной стране, я совсем ничего не понимаю. Здесь, куда ни повернись, сплошные безобразия. Я поеду на родину.
Найджел вдруг вскочил и помчался на второй этаж. Когда он вернулся, в руках у него была «Санди таймс» с моей фотографией на первой полосе. Той самой, которая появилась больше года назад, задолго до того, как я познакомилась с Жюли.
— А это тебе зачем?
— Я сохранил ее, потому что чувствовал: когда-нибудь мы с тобой познакомимся. — Он ткнул в мой глаз на фотографии. — Как только я это увидел, я угадал слезы, которые выступают на твоих глазах, скатываются по щекам. Когда я рассматривал твое лицо, я видел, что ты плачешь, что тебе нужна помощь. А потом Аллах говорил со мной. Аллах сказал, что спасти тебя — мой долг.
Этого только не хватало! Я глядела на него, широко открыв глаза, и думала: «Он что, чокнутый? Если кому и нужна помощь, так это ему!» Но всю субботу и воскресенье Найджел и Жюли убеждали меня: если он может меня выручить, зачем же отказываться? Что ждет меня там, в Сомали? Какое будущее? Козы и верблюды? Тогда я задала Найджелу вопрос, который не выходил у меня из головы:
— А зачем это тебе нужно, дружище? Почему ты так хочешь на мне жениться, к чему тебе все эти хлопоты?
— Я уже сказал: мне от тебя ничего не нужно. Меня тебе посылает сам Аллах.
Я растолковала ему, что на мне не так-то просто жениться: сбегал в ЗАГС, и все дела. Я ведь уже замужем.
— Ну, с ним ты можешь развестись, а тупицам-чиновникам мы скажем, что собираемся пожениться, — рассуждал Найджел. — Так что выдворить тебя они не смогут. Я пойду с тобой вместе. Я же гражданин Великобритании, мне они не смогут отказать. Пойми, я очень сочувствую тебе, я должен тебя выручить. Все, что в моих силах, я для тебя сделаю.
— Ну-у, большое спасибо…
— Слушай, — добавила Жюли, — если он может тебе помочь, Уорис, так отчего не попробовать? Ты можешь воспользоваться случаем, а что тебе еще остается? Хуже не будет.
Свободное копирование
