Выехать из Англии было несложно. В Марокко моя карьера киноактрисы состояла в съемках пары эпизодов, где я по сценарию изображала «одну из красавиц, лежащих возле бассейна». Потом был еще один эпизод: мы сидели в том самом фантастическом доме в Касабланке и пили чай, но почему-то все женщины были голые. Джеймс Бонд свалился в комнату сверху, проломив эту несчастную крышу, а мы все вскинули руки, закрывая лица, и завопили: «Ах, ох, о Аллах!» И все же я думала: «Ладно, жаловаться не на что. Раз уж мне досталась роль без слов, значит, не нужно хотя бы переживать из-за того, что я не умею читать».
В свободное время мы слонялись по дому, сидели у бассейна, снова и снова ели — короче говоря, отдыхали, как могли. Я все время проводила на солнце — так приятно было снова увидеть его после стольких лет жизни в туманном Лондоне. Чаще всего я была в одиночестве, потому что не знала, как вести себя с киношниками. Они все были такими красивыми, даже страшно подойти, все прекрасно говорили по-английски, все знали друг друга. Они только и говорили, что о съемках то одного фильма, то другого. А я была в восторге оттого, что снова попала в Африку. По вечерам я выходила посидеть с «матушками», которые готовили обед своим семьям. Я не знаю арабского языка, но мы улыбались друг другу, потом я говорила одно-два слова по-арабски, они — одно-два по-английски, и мы все вместе смеялись.
Однажды собрались все участники съемок, и нам сказали:
— Хочет кто-нибудь посмотреть гонки на верблюдах? Мы собираем группу желающих.
Постояли, посмотрели гонки, а потом я спросила у наездника-араба, можно ли мне проехаться на верблюде. Мы разговаривали, смешивая арабские и английские слова. Он объяснил, что нет, женщинам скакать на верблюдах не разрешается.
— А спорим, я могу тебя перегнать, — сказала я. — Хочешь, докажу? Ты просто боишься разрешить мне участвовать в гонках, потому что знаешь: первой буду я!
Это привело его в бешенство. Еще бы, сопливая девчонка бросает ему вызов! Тут-то мы и договорились. Среди съемочной группы начались перешептывания, что в следующем заезде будет участвовать Уорис. Все столпились вокруг меня, кое-кто пытался отговорить от этой затеи. Я сказала, чтобы они поставили на меня, потому что я собираюсь проучить этих марокканцев. На старт выехали человек десять арабов, все мужчины, и я. Старт! Мы рванули с места и помчались. Жуткая была скачка: я не знала нрав этого верблюда, не знала, как заставить его бежать в полную силу. А ведь верблюды не просто несутся вперед с приличной скоростью, они еще подбрасывают седока вверх-вниз и качают из стороны в сторону, так что мне приходилось держаться как можно крепче, иначе можно и с жизнью расстаться: если упасть под ноги верблюду, он меня растопчет — это я хорошо понимала.
К финишу я пришла второй. Джеймс-бондовцы были поражены, и я поняла, что завоевала их уважение, пусть и весьма своеобразно; оно еще более возросло, когда они получили выигрыш.
— А как ты научилась править верблюдом? — спросила меня одна девушка.
— Легко! — засмеялась я. — Если родилась в верблюжьем седле, то уж ездить на верблюде сумеешь.
Свободное копирование
