По роду занятий нашу семью можно считать типичной, ведь в Сомали свыше шестидесяти процентов населения ведет патриархальный кочевой образ жизни и занимается скотоводством. Время от времени мой отец ездил в какую-нибудь деревню — продать корову или овцу и купить взамен мешок риса или ткани на одежду либо несколько одеял. Изредка он давал товар на продажу кому-нибудь, кто отправлялся в город, прилагая список вещей, которые хотел получить оттуда.
Другим источником дохода для нас был сбор настоящего ладана, того самого, что упоминается в Библии: это был один из даров, которые волхвы поднесли младенцу Иисусу. Запах ладана так же ценится в наши дни, как и в глубокой древности. Ладан добывают из дерева босвеллия, оно растет в горах на северо-востоке Сомали. Это очень красивое невысокое — метра полтора — дерево, а ветви его растопырены, как спицы раскрытого зонта. Я брала топорик и ударяла по дереву — легонько, так, чтобы не повредить его, а лишь рассечь кору. Тогда дерево выделяет млечный сок. Я ждала целый день, пока он затвердеет, как резина. Мы нет-нет да и жевали эту резину, вкус у нее горьковатый. Куски застывшего сока мы складывали в корзины, а потом отец продавал их. Наша семья, бывало, жгла по вечерам ладан в костре, и теперь всякий раз, когда я слышу этот запах, он переносит меня к тем незабываемым вечерам. Теперь, живя на Манхэттене, я иной раз встречаю рекламные объявления, где простые ароматические смолы выдаются за чистый ладан. Мне так отчаянно хочется хоть маленького напоминания о родине, что я их покупаю. Но их запаху ни за что не сравниться с густым и насыщенным ароматом, какой шел по ночам от нашего костра в пустыне.
Свободное копирование
