28 Октября. Всем известны музыкальные наклонности машинистов, гудящих свистками своих паровозов во всю. Станционное начальство, желая дать мне возможность хорошо выспаться ночью, предложило паровозным музыкантам умерить свой пыл, но узнав об этом, я просила не стеснять их привычек. Утром подвинули мой вагон к шатру, в котором туземцы устроили мужу "дастархан", а затем в вагоне был большой раут. Прибыла масса почетных жителей, между прочими Афганский принц с маленьким сыном. Самарканду везет вообще на Афганских претендентов. Здесь жил более десяти лет Афганский Эмир Абдурахман, который после своего воцарения, отплатил за гостеприимство России -- самой искренней преданностью англичанам; даже въезд русским в Афганистан в его царствование был воспрещен, под страхом смерти. Невольно приходит на ум, что должно быть не важные были политические воспитатели Абдурахмана, если в течение столь продолжительного времени, не сумели привить ему чувство расположения к России. После воцарения Абдурахмана в Самарканде поселился другой претендент на Афганский престол, думающий более о веселом времяпрепровождении, чем о политике. Теперь живет в Самарканде этот Исаак Хан; он, по-видимому, совсем и не рассчитывает на воцарение, но воспитывает своего сына так, как будто не сегодня-завтра должен очиститься для него Афганский престол. Забавное впечатление производит этот мальчуган, живущий с отцом на небольшое русское жалование. Когда его спрашивают, кто он такой, мальчик отвечает с большой важностью: "Я сардар" (великий полководец). Пока же его армия состоит лишь из полдюжины слуг оборванцев. Приходил еще один из здешних владетельных князьков, принявший русское подданство, за что он награжден чином майора. Этот "бек" человек огромного роста и внушительного вида, бороде его мог бы позавидовать сам "Черномор". Облечен он в халат с майорскими эполетами и подпоясан зеленым поясом, признак того, что он потомок Великого Пророка. Бек все время выпячивает грудь, принимая пластичные позы, но я не особенно в большом восторге от этого азиата: смесь лукавства, вкрадчивости и лести сквозит в его взгляде. Перед вагоном происходила раздача мужем почетных халатов. Туземцы-мусульмане очень падки ко всяким почетным отличиям; периодическая раздача медалей и халатов превращает несговорчивых мусульман -- в сравнительно полезных и довольно покладистых слуг русского правительства. Туземцы подходят к мужу, получают халат и, счастливо улыбаясь, уходят прочь, бормоча благодарность. Великие мастера они напускать на свои лица вид бесконечного счастия, несмотря на непримиримую ненависть к русскому правительству. Удивило меня, что почти на каждой станции имеется свой "столетний" старец; таковой и здесь нашелся. Не считают ли туземцы месяц за год, как было, говорят, во время Крымской кампании?
Свободное копирование
