* * *
Когда я прочитал в мемуарах Георгия Константиновича Жукова о том, что стремительному продвижению 1-го Белорусского фронта к Берлину немного помешала "небольшая заминка" наших войск у Франкфурта на Одере около Зееловских Высот, но после его энергичного вмешательства положение было исправлено, и войска быстро пошли вперед, то уловил между строк ожидание аплодисментов его полководческому мастерству. Но мне почему-то вспомнился при этом залитый солнцем майский день 1943 года, берег Тихого Дона у Коротоякской переправы и толстый слой обмотанных тряпьем человеческих костей на дне реки. А на Зееловских Высотах, "благодаря энергичному вмешательству" этого тщеславного "полководца", рвавшегося любой ценой первым войти в Берлин, навсегда осталась лежать в немецкой земле, как минимум, половина 203-й Бежитской дивизии, а вторя ее половина, изувеченной и покалеченной оказалась в Полевых Госпиталях 1-й линии, и в том числе, в рентгеновской палатке нашей группы. Убитых и тяжело раненных были при этом десятки тысяч. А потом, при штурме Берлина (поток раненных оттуда мы приняли в Цоссене) погибло, как известно, около миллиона человек. Об этом написано много. Однако, есть и другие данные, будто бы при штурме Берлина погибло "всего" 400 000 солдат и офицеров Красной Армии. Но я был непосредственно там, у самого Berliner Ring(а) и воспринимал, и воспринимаю это до сих пор совсем иначе, чем те, кто только читал об этом. Дело не в цифрах - 400 000 убитых молодых, здоровых мужчин - это что, мало? Да ведь это же все взрослое трудоспособное мужское население двухмиллионного города! А ведь это был конец войны. Люди шли к нему четыре года, через пот и кровь, через голод и лишения, и тут погибнуть, когда до конца войны оставалось всего лишь два-три дня! Вот, если мысленно встать на место каждого из этих погибших, и представить себе, что у каждого из них остались сироты, вдовы и престарелые родители, а Победа была совсем уже рядом, то можно (и нужно) совсем иначе оценить "полководческий талант" и Жукова, и Конева, да и многих других "прославленных" генералов, "взявших" Берлин, когда вся Германия уже стояла на коленях. Победа - это, конечно, очень хорошо. Но какой ценой?
Сопротивление противника в крупных городах было отчаянным и из каждого подвала, из каждого окна разбитого дома, из каждого чердака можно было получить автоматную очередь, и не удивительно, что стало по-настоящему жутко. Честно признаюсь, что за всю войну я ни разу так не опасался за то, что могу не вернуться домой, как в эти самые последние дни войны, да еще и добрый месяц после нее. Без ложной скромности скажу, что я - далеко не робкого десятка, но мне в те дни было по-настоящему страшно. И могу подтвердить, что в первый месяц после войны в Германии погибло от разных причин и, в том числе, от боевых поражений больше людей, чем за всю войну в Афганистане. Лишь через два-три месяца после падения Берлина всё, наконец, успокоилось и вошло в более или менее мирное русло. Во всех городах и городках появились комендатуры и местные администрации. Довольно быстро установился относительный порядок и начало эффективно функционировать Управление Группы Оккупационных войск. Вот только тогда и появилось ощущение, что война действительно закончилась.
Свободное копирование
