Отсмотрев кинофильм "Котовский", мы в восхищении отображали его основного героя. И неизменно обыгрывали сцену в тюрьме, выступая и в роли Котовского, и в роли сокамерников. А сценка та выглядела так.
Котовский после очередной экспроприации угодил в тюрьму и попал в общую камеру. Камера была большая, квадратная со множеством двухэтажных нар вдоль стен и по центру. В ней находилось наверно с полсотни человек. И в центре камеры на четырёх нарах привольно раскинулись бандюки-уголовники. Их пятеро, и они дуются в "очко" с каким-то мужичком-фраером. Главарь бандюков — среднего роста крепыш с чёрной бабочкой на шее, одетый в куцый пиджак, безрукавную манишку и клетчатые брюки, обыгрывает фраерка, и тот отдаёт ему свои штаны. (Главаря воплощал замечательный актёр Николай Крючков — я его запомнил по фильмам: "Парень из нашего города" и "Трактористы"). Проигравший картёжник расстался с портками и остался в одних кальсонах, и картёжная развлекаловка в "очко" замерла. И тогда кто-то из уголовничков предложил главарю сыграть партийку на крепкие ботинки одного из заключённых, сидевших тут же, неподалёку. "Главный" согласился. Партия состоялась. Уголовничек продул карточный расклад, поднялся с нар и сам пошёл за ботиночками. Он подступил к невысокому мужчине, обладателю заманчивой обувки, и, растягивая на лице хитрую улыбку, процедил:
— Приятель, ты давай, топталы свои скидывай, они уже не тебе, а одному уважаемому человеку принадлежат.
И хозяин башмаков, услышав наглую просьбу, повернулся к уголовнику и спокойно ответил:
— Ботинки я не отдам — они мне самому нужны.
Уголовничек удивился такому ответу и, ища поддержки у "корешей", поворотился к ним. А те, наблюдая за происходящим пристальным и колючим взглядом, дали понять товарищу, что он может спокойно продолжать свою весёлую затею. И бандит со словами: "Ну, всё, мужичок, потаскал макасинчики — теперь дай другим поносить", — нагнулся к ногам мужчины.
Но тут из угла камеры раздался тяжёлый, низкий голос:
— Не тронь его.
Уголовник обомлел и замер.
Всем сидевшим в камере было всё равно, что вокруг них происходит, лишь бы их самих не трогали. Глас, разнёсшийся в камерных стенах, всех удивил и привёл в замешательство. И при всеобщей возникшей тишине первым открыл рот главарь уголовничков. Он с наигранным непониманием и одесским блатным акцентом медленно вопросил:
— Здесь что-то происходит? Кажется, кто-то что-то сказал, или мне послышалось?
Вся камера обмерла. И только один подручный главаря, желая снять возникшее напряжение и спасти дурака-мужичка, рискнувшего пойти против воли уголовников, молвил тихо своему повелителю:
— Да, нет. Никто ничего не вякал. Тебе послышалось.
И главарь, получив нужный ответ, согласно кивнул головой. А уголовник, потянувшийся за ботинками мужичка, приступил к делу. И в камере снова громыхнул грозный голос:
— А я говорю, не тронь его.
Тут уж все заключённые в камере повернули головы в сторону загремевшего гласа и увидели того, кто осмелился заступиться за несчастного. А это был Котовский, поднявшийся с нар каменой глыбой. И главарь, легко соскользнув с сиденья, мелкими кошачьими шажками приблизился к Котовскому, встал перед ним и с сожалением произнёс так, чтобы все его слышали:
— Этому молодому человеку, наверное, надоело жить.
И на последнем слове он неожиданно бросил руку в карман и вытащил оттуда платочек, в котором поблескивало узкое, острое лезвие. Главарь промокнул губы белой накрахмаленной материей и шепеляво продолжил свой страшный монолог:
— Ну что ж, если это так, то мы ему в этом деле поможем.
И он, чуть наклонив голову, резко бросился вперёд. Но не успел и шага сделать, как крепкий удар могучей силы поднял его в воздух и отбросил далеко назад прямо под нары.
Главарь шлёпнулся мешком на пол, и ещё не понимая, как такое могло произойти, с удивлением стал озираться. Он перевернулся на карачки, попытался выпрямиться, а по камере уже разнёсся громкий хохот. Это смеялся какой-то толстяк, который, вдоволь потешился увиденной сценой и затем воскликнул:
— Ай, да Григорий Михайлыч! Ну, молодец!
Уголовнички подбежали к своему поверженному главарю и помогли ему встать на ноги. А тот, указывая на врезавшего ему в челюсть человека, тихо спросил у них:
— Кто таков?
И один из бандюг, отряхивая костюмчик атаману, негромко, но со значением молвил:
— Котовский.
Главарю это имя, видно, было уже известно. И он, согнувшись, быстренько подъюлил к богатырю, от которого получил в морду, и, приложив руки к груди, с почтением проговорил:
— Мы извиняемся, не узнали-с. — И тут же обернувшись к дружкам, добавил, — а того фраера, с которого мы штаны сняли, сию минуту одеть.
Свободное копирование
