Пролетел месяц, и распахнулись беззаботные летние каникулы. Мама наметила отправить меня на три смены в пионерский лагерь. Я не знал ещё, что такое пионерлагерь, но думал, что это похоже на детсадовскую дачу. Мне не хотелось ехать туда, не зная, что там ожидает. Но противиться поездке я не мог, подчиняясь полностью маме.
В начале июня мама добыла путёвочку в какой-то лагерь. Она взялась собирать мне чемоданчик с вещами. До моей отправки отложились два дня. Я в предпоследний свой вечер бегал во дворе с ребятами, развлекаясь игрою в салочки. Солнце закатилось за крыши. Мама почти закончила сбор чемодана и вышла во двор посудачить с соседками. Несколько женщин, приятельниц мамы, в теплынь вечером всегда собирались напротив нашего подъезда. Я довольный увёртывался от рук водившего мальчишки и тут заметил вошедшую во двор незнакомую старушку. Одета она была в тёмное платье, не подходящее для летней, тёплой погоды, и, казалось, искала чего-то. Старушка прошла на середину двора, увидела группу женщин, среди которых стояла и мама, и подошла к ним. Я суетился рядом и услышал такие слова, исходившие от незнакомки:
— Где находится квартира тридцать восемь?
Ей кто-то указал:
— Вон, напротив, — и поинтересовался, — а кого вам там нужно?
Старушка сказала:
— Комаровых.
И тут уж моя мама произнесла:
— Я — Комарова. И зачем я вам понадобилась?
Я с любопытством подбежал к маме, но она велела мне идти играть дальше и не мешать разговору. Я отошёл от взрослых и стал крутиться поблизости. И до меня донеслись разрозненные фразы, произнесённые старушкой и мамой.
— Нет-нет. Я не могу, уже поздно...
— Ну, как же, мы так надеялись на Женю. Вы подумайте хорошенько.... Это же не запросто так. За это заплатят...
— Нет-нет, уже ничего не поделаешь...
Я попытался снова подбежать к маме, чтобы понять, чего они со старушкой выясняют, только мамуля погнала меня прочь заниматься игрою.
Минут десять старушка вела переговоры с мамой, а та лишь на всё отрицательно качала головою. Наконец, разговор прекратился, и старая дама развернулась и медленно с расстроенным видом покинула наш двор. Тогда я снова подбежал к маме и спросил у неё:
— Кто это был?
А она быстро ответила:
— Никто. Иди, гуляй.
Поздно вечером перед сном, лёжа под одеялом, я уловил разговор мамы с дядей Валей о том, что произошло во дворе. Мама тихо рассказывала ему:
— Приезжала женщина со студии "Горького". Она просила отпустить Женю на киносъёмки. Она сказала, что работает в киногруппе фильма "Мы Вас любим" и пояснила, фильм этот станут снимать на Чёрном море. Она попросила, чтобы я под доверенность отпустила с нею сына на море в киноэкспедицию. Говорила, что ему в фильме отведена одна из главных ролей, и его очень хотят видеть на съёмках. Но я не отпустила его, ещё непонятно, куда он поедет, и кто там за ним будет присматривать. И к тому же у меня для него уже путёвка имеется в пионерлагерь. Я решила, пусть он едет в лагерь, это и для него будет лучше, и мне спокойнее.
Дядя Валя полностью с мамой согласился. А я, засыпая, подумал: мамане, наверное, виднее, куда меня посылать. Но в полусонных мозгах всё же проскользнуло: а если она отпустила бы меня с объявившейся старушкой на съёмки, то я бы играл в настоящем кино, и это было бы здорово.
Свободное копирование
