Как я стал знаменитым - 3

И он наступил — этот интересный, переломный день моей жизни. Слушание было назначено на 10 утра. Есть мне не хотелось. Я только попросил себе стакан молока и маленькую булочку. Волнение лишило меня аппетита. Одет я был прилично: в полосатом черном костюме, присланном мне из Америки в Ди-Пи лагерь Иосифом и Бетиной Левиными. Мои темные волосы я причесывал налево «внутренним займом» маскируя рано появившуюся полянку на голове. Очки были в роговой оправе. К белой рубашке был прицеплен черный изящный бантик.

И начальство, и публика, и репортеры собрались аккуратно. В одной стороне большой комнаты в виде четырехугольника стоял длинный стол под зеленым сукном для сенатора и двух его секретарей. У сенатора были густые волосы и приветливое лицо. Оба секретаря были совсем молодыми. Справа вдоль стены расположились журналисты и фоторепортеры. Их было человек 20. До начала они перекидывались фразами и смеялись.

В середине была кафедра с усилителем для меня.

Молодая, симпатичная переводчица заняла место справа от меня. Позади кафедры было много мест для публики. Пожилых и престарелых слушателей обоего пола собралось очень много. Мне некогда было и неудобно всех их сосчитать. Я решил, что их больше ста человек. Преобладали женщины в темных шляпках.

Мне было дано полчаса. Из них — половина для переводчицы, значит, для моего рассказа оставалось 15 минут. Сенатор предложил мне рассказать о себе, начиная с детства и до последних дней. Я мысленно обратился к Богу, прося о мудрости — вспомнить самое главное. Я рассказал, как мне в детстве был сделан гроб и как все с нетерпением ожидали моей смерти. Не забыл я поведать и об артистических способностях на деревенских свадьбах.

Переводчица улавливала все мои интонации. Эта часть рассказа вызывала смех у публики, у репортеров и сенатора. Упомянул я о народном, «Сталинском» ополчении, о ди-пи лагерях, о превращении из русского в поляка и о судебном решении — депортировать меня. В этой части повествования я привел свою статью: «Прощай, Америка!» Говоря об этом, я сдерживал слезы, но публика слез не таила и я слышал даже всхлипывания женщин.

Я уложился в свое время и был удивлен, как можно много сказать в 15 минут. Сенатор Дженнер задал мне вопрос:

— Вредит ли такое положение, как у вас, безопасности Америки?

Я ответил так:

— Да, очень вредит. Таких, как я, в Америке тысячи. Все они — бесправные люди, всем им грозит депортация. А советских агентов в Соединенных Штатах — без счета. Они смущают несчастных наговорами: «Вот тебе и хваленая Америка! Ты для неё — нуль. Возвращайся скорее домой». Что будет, если люди побегут из Америки? Конфуз для свободной страны. Так что всем «Березовцам» нужно как можно скорее дать все права американских граждан.

Сенатору очень понравился мой ответ и он сказал:

— Я согласен с вами и благодарю вас за ваш содержательный доклад.

Когда слушание было окончено, меня окружили тесной толпой корреспонденты и фоторепортеры:

— Закон о легализации «Березовцев» будет издан очень скоро, — зашумели они.

— Почему вы так уверены в этом?

— Потому что вы всех заставили смеяться и плакать, вы расшевелили сердца американцев. Совсем было бы другое, если бы вы всех усыпили.

Сенатор, подойдя ко мне, пожал мне руку. Все русские поздравляли меня. Многие из публики тоже приветствовали меня крепкими рукопожатиями. Это был незабываемый день моей жизни. Я спрашивал себя:

— Я ли это, которого слушало так много людей в стенах Американского Конгресса? Как был бы счастлив отец, если бы, дожив до этого дня, узнал такие новости о своем сыне!

После этого я пробыл в Вашингтоне два дня. Оттуда направился в Нью Йорк, чтобы порадовать Марка Ефимовича Вейнбаума, так много сделавшего для меня.

Каков был результат слушания «Березовского дела»? Сенатор Джон Кеннеди, который позже стал президентом, внес предложение — издать закон о реабилитации «Березовцев». В «Новом русском слове» были выдержки из его статьи по этому вопросу.

«Когда к виску человека приставлен револьвер, все его мысли и чувства о том, чтобы уцелеть. Ялтинское постановление о возвращении всех русских на родину, независимо от их желания, это и есть убийственный револьвер. Можно понять, почему русские делались поляками, немцами, турками, итальянцами. Ведь всех других национальностей совершенно не касалось насильственное возвращение на родину. Это грозило только русским. Проявим к ним сочувствие и как можно скорее примем закон об их равноправии со всеми другими национальностями».

Предложение Кеннеди было принято. Закон был издан. В течение 7 лет всем «Березовцам» предлагалось выправить свою биографию и принять американское гражданство. Я принял его в 1958 году.

«Березовцев» оказалось больше 25 тысяч. Я стал получать много благодарственных писем. Содержание их было почти одинаковым:

— Дорогой соотечественник Березов! Против американского закона согрешили очень многие. Но вы один из этих тысяч приняли грех на себя и покаялись в нём, побудив тем самым и остальных сказать правду о себе. Ваше имя вошло в американское законодательство под названием «Сикнес оф Березов». Вы стали знаменитым человеком. Честь Вам и слава!