Тут я должен с благодарностью упомянуть о своих родителях, которые, сами только что перетерпев крушение, сбились и помогли мне, прислав к свадьбе 500 руб. асс.— единственные деньги, какие я у них попросил сам, не пользуясь уже несколько лет до того и никогда после ничем, кроме небольших подарков моей жене.
Их крушение состояло в том, что отец, распоряжаясь всеми суммами, какие были перетрачены во время Турецкой войны на транспортную Дунайскую флотилию, которой он был начальником и которой дело было доставлять провиант к действующей армии, не мог в течение семи лет освободиться от притязаний казны на 40 тыс. рублей асс., которые на него начитывали, не принимая никаких резонов, за то, что он не хотел дать "на очистку книг", как водится, 9.000 рублей. Его, который был так прост, что даже не заметил, как один из подчиненных ему офицеров сумел накрасть себе целую сотню тысченок и сейчас же вышел в отставку и обзавелся чудесным именьем, его, который всех расспрашивал, откуда тот мог столько набрать,— его отдали под суд и держали на половинном жалованьи года два, при чем он остался бы еще, бог знает сколько лет, еслиб не соперничество тогда князя Меншикова с Лазаревым и не ходатайство, по моему с ним знакомству, служившего в контроле, покойного добродетельного человека д. с. с. Астафьева, от которого я при этом случае узнал, что, к счастию моего отца, в контроле только-только что оставили бывшее дотоле правило — всякого судимого по начету обвинять, чтобы казна была в выигрыше хоть от тех, которые попались под суд: значит, кто попадется под суд, тот уже, известное дело, набил себе порядком карман!
Во все пять лет моей службы по ведомству министерства народного просвещения я не оставлял при малейшей возможности или случая обращаться ко всем лицам, имевшим хотя какое-либо прочное сношение с Уваровым; но ни знакомство с Новосильковским, ни дружба с братом Комовского {Комовский, Вас. Дм., 1803—1851, с 1822 г. секретарь ценз, комитета, с 1838 по 1850 г. директор канцелярии мин. нар. просвещ.}, Гавриилом Комовским, ни короткость со многими молодыми людьми из немцев и их отношения к профессорам и академикам, ни самые знакомства с профессорами и прибеги к академикам — не послужили мне ровно ни к чему. Немцы как-то не любят, когда русские берутся не за свое дело; а, по понятию петербургских немцев, филология — дело совершенно не русское. Дорн {Торн, Бор. Андр., 1805 —1881, ориенталист, прив.-доц. Лейпцигского ун., црофессор истории и географии Востока в Инст. вост. яз.}, например, вызвавшись давать мне книги и уроки, по рекомендации одного его бывшего слушателя, кончил или, лучше сказать, приступил к делу тем, что урока не дал ни разу, книги ни одной, а объявил мне напрямик, что мне бы надо было сперва что-нибудь перевести с арабского, персидского или турецкого, и тогда бы, де, он мог показать другим что-нибудь удостоверительное, что я способен к восточной филологии.— Как будто, если бы я знал уже язык так, что мог бы уже что-нибудь перевесть, я бы искал рекомендации или уроков Дорна! а Френ {Френ, Христиан Данил., 1782—1851, русский востоковед, нумизматик, основатель Азиатского музея при Академии наук.}, не взирая на рекомендацию своего адъютанта Волкова {Волков, Мих. Гавр., ум. 1846, ориенталист, профессор арабского яз. на Вост. факультете унив., хранитель Азиатского музея.}, у которого я было начал слушать арабский язык в университете, а там познакомился и ближе, спросил меня только: "с какой целью вы хотите изучать эти языки, — с научною или с дипломатическою?". И когда я ответил, что чисто с научною, возразил: "ну, так мы имеем здесь институт и кафедры в университете, вам стоит только посещать лекции"... Когда же я и Волков стали разжевывать ему, что не в том дело, что эти благо-угодные заведения здесь есть, а в том, как в них попасть, — он сказал: "просите министров; а я ничего не могу для вас сделать", — и тем вся аудиенция и кончилась. Эти и тому подобные столкновения с петербургскими немцами довели было меня до того, что я в ярости не находил выражений, как описать мою к ним ненависть. Время и добрые люди из немцев изгладили эту резкую черту из моего сердца.
Так я расстался с министерством народного просвещения.
Свободное копирование
