Каждый учебный год начинался с поездки в колхоз, выдёргивали морковь, турнепс, лук. Весной тоже направлялись в колхоз пропалывать посевы. И так каждый год. Однажды нас послали от ТЭЦ в Сухонового на торфоразработки. Там нас заставили сушить кирпичи из торфа, мы их переворачивали на другую сторону. Везли нас на маленькой барже, её тянул по Волге небольшой катерок.
Я отвлеклась от начала войны. Старшеклассники (10-е классы) после уроков работали в госпиталях, их посылали на строительство аэродрома у деревни Сокеркино, оттуда после вылетали самолёты–бомбардировщики на бомбёжку немцев. Мобилизованные на трудовой фронт копали рвы в районе Козловых гор. В общем, все трудились на благо страны. На предприятиях ввели строгий порядок, если кто опаздывал больше чем на 20 минут, того судили. В городе появились эвакуированные и ничего особенного не было, если женщина шла в мужском пиджаке и мужских туфлях.
В первый год войны к нам приехала тётя Вера с детьми из Мончегорска, они поселились в маленькой комнате, потом тётя Вера с ребятами уехала в село Спас Нерехтского района. Там они жили до конца войны. В деревне прожить было легче: грибы, ягоды. Тётя Вера, я думаю, работала в колхозе, а это значит, что на трудодни она получала зерно. Лиля рассказывала, что она носила зерно молоть на мельницу. Наверное, держала поросёнка. Тётя Вера бабушку звала мамой. Однажды тётя Вера ездила на пароходе в Нижний Новгород, оттуда везла несколько алюминиевых чугунков. Была облава при высадке с парохода, её отвезли в отделение милиции, оттуда ей удалось послать записку бабушке. Бабушка пошла её выручать, сказав, что эти чугунки предназначены для родственников. Что она ещё говорила? Но тётю Веру выпустили и они пришли домой.
Дядя Лёша прошёл финскую войну, участвовал в присоединении части Польши к СССР. В то время они жили в Мышинках – это в Белоруссии. Потом его перевели на север в город Мончегорск, оттуда он эвакуировал тётю Веру с детьми, а сам воевал на Северо-западном фронте. Всю войну был связистом. Когда ввели звания офицеров, то при каждом офицере был адъютант. Дядя Лёша приезжал с адъютантом и тот рассказывал, что дядя Лёша хорошо относился к солдатам, иногда и сам восстанавливал линию связи. У него было много наград. Но он ими не кичился. Когда он умер и на подушечках вынесли его награды, соседи ахнули. Таким он был скромным. Он умер от инсульта, дома был один, тётя Вера и Рита были в отъезде. Если бы не его сменщик (он работал сторожем на лодочной станции), забивший тревогу, что дядя Лёша не вышел его сменить, то дядя Лёша пролежал бы в ванной комнате до приезда тёти Веры и Риты. Вызвали скорую, его увезли во 2-ю городскую больницу. Его сватья вызвала меня, не сказав, что с ним, но, когда я пришла к нему, он был без сознания. Лежал в коридоре, отгороженный ширмой. Тот день и ночь я провела у его постели, а на утро пошла на улицу Борьбы. Тётя Вера и Рита приехали, и тётя Вера пошла в больницу. Это было 20 июня 1975 года. Он при ней умер.
За дядю Лёшу тёте Вере была назначена пенсия в 55 рублей (Мама, проработав всю жизнь, тоже получала пенсию 55 руб.). Никогда не работала. Потом эта пенсия выросла до 500 руб. Вот тут она сказала, что дядя Лёша её кормит.
После демобилизации дяди Леши они приехали к нам, и бабушка поселила их в задней («южной») половине дома и жили они там, пока дяде Лёше не дали квартиру на улице Борьбы. Она приехали к нам году в 51-ом, а съехали от нас в 65-м году.
В 1965 году тётя Соня продала ту половину Набатовым.
Свободное копирование
