24 августа. Понедельник. Приехал Тынянов. Дня 3 назад. Я сейчас же засел с ним за его роман. Он согласился со мною, что всю главу о восстании нужно переделать. Мил, уступчив, говорлив. Он поселяется у нас на неделю, специально для переделки романа. Денег у меня по-прежнему нет. Клячко обещает лишь через две недели.
Ю. Н. Тынянов завтракал у нас. Сама вежливость — и анекдоты. Анекдот о Шкловском. Шкл. подарил Тынянову галстух: «Вот возьми, у тебя плохой, я тебе и завяжу». Завязал, и они пошли в гости — к Жаку Израилевичу. Сидят. Жак всматривается. «У Вас, Ю. Н, галстух удивительно похож на мой. Жена, дай-ка мне мой!» Шк. успокаивает: «Не беспокойся , это твой и есть».
Пришел Шк. к Игнатке требовать у него гонорара. Оказалось, что Игнатка полгода обманывал Шк. и не выдавал его матери следуемого Шк. гонорара. Тот рассвирепел — и хвать золотые часы со стола. «Не отдам, пока не заплатишь».
О Шахматове . Тынянов, молодой студент, пришел к Шахм. и говорит: «Я интересуюсь синтаксисом». Ш. скромно: «И я».
О С. А. Венгерове. Умирая, он просил Тынянова и Томашевского: «Поговорите при мне о формальном методе».
О Томашевском : это забулдыга-педант. Он даже в забулдыжестве — педант.
О себе. Сейчас в Крыму он стоял у ж.-д. кассы чуть не сутки, чтобы достать билет, вдруг ворвалась банда студентов — и уничтожила очередь. Он запротестовал. К нему один студент: — Кто вы такой? — А вы кто? — Я мужик! (С гордостью.) — Вы не только мужик, вы и сумасшедший.— Он очень смешно и похоже показывает разных людей: Семена Грузенберга, Венгерова, Энгельгардта, Фомина и особенно архивную крысу из Пушкиндома — Переселенкова. Читал некоторые переводы из Гейне — отличные. Но конечно, сколько-нибудь романтич. ему не даются.
Муре очень нравится Пушкин. «Он умер? Я выкопаю его из могилы и попрошу, чтобы он писал еще» .
А Ленин? Он тоже умер? Как жаль: все хорошие люди умирают.
Свободное копирование
