Батальон, куда мы прибыли, размещался в бараках недалеко от шахтерского города Макеевки, среди насыпных сопок-терриконов. Меня закрепили за шахтой Пролетарская-Крутая. Многие шахты были полностью выведены из строя: штреки заполнены водой, деревянная крепь прогнила и жалобно стонала, кровля во многих местах обрушилась или еле держалась. Образовались завалы. Вентиляция работала с перебоями либо полностью отсутствовала. В некоторых выработках гасли шахтерские лампы от избытка углекислого газа, в других, наоборот, пламя в лампе резко подскакивало вверх, сигнализируя о взрывоопасном скоплении шахтного газа — метана.
Работа под землей на глубине нескольких сотен метров была особо тяжела и рискованна. В шахту шли, как в разведку на фронте. Опасность подстерегала на каждом шагу.
Мне, как и моим товарищам, пришлось осваивать горняцкие специальности: забойщик, крепильщик, бурильщик, навалоотбойщик. Пришлось знакомиться также и с работой скрепериста и даже маркшейдера. Работали без выходных по десять-двенадцать часов в сутки при очень скудном питании. Жили в бараках, кишащих клопами. Такое огромное количество этих паразитов трудно даже представить. Они были здесь полными хозяевами, а мы временными, бесправными поселенцами, предназначенными к их пропитанию и утехам. Клопов не смущал даже яркий электрический свет. С наступлением ночи выбеленные известью потолки становились коричневыми от их готовых к сражению полчищ... Заснуть удавалось только через ночь: одну ночь вконец изматывался в борьбе, а другую — уже проваливался в сон, как в бессознание. Не каждый из нас мог выдержать изнурительный рабочий день после бессонной ночи. Конца этой пытке не было, — это был наш «второй фронт!» .
Свободное копирование
