Придя на следующий день, я оказался единственным приглашенным. Мне не удалось скрыть от Анны свое плохое настроение, и чтобы развеселить, она снова стала подтрунивать надо мной. После обеда мы перешли в другую комнату. Устроились поудобнее в мягких креслах. Анна приготовила кофе. Я почувствовал, что сейчас должно состояться признание, и не ошибся...
— Дело в том, — начала Анна, — что мы с Алексом давно женаты...
Я решил, что это очередной розыгрыш. С мольбой взглянул на Алекса и попросил, чтобы он не позволял этой ужасно вредной женщине издеваться надо мной. Но Алекс сказал:
— Это правда. Мы поженились еще перед войной в Москве. Эту нашу семейную тайну, и не только семейную, — многозначительно добавил он, — знать будешь только ты один. Мы знаем о тебе достаточно, чтобы доверять. Но об этом потом... Итак, я прибыл в Москву в 1938 году из Штатов для работы в нашем американском посольстве. Вскоре познакомился с Анной. Она приехала из Харькова на гастроли в Московский цирк. Мои родители эмигрировали в Америку еще до революции. Когда меня отозвали снова в Штаты, я забрал Анну с собой. У нас она стала выступать в довольно известной труппе варьете и скоро сделалась популярной. Разъезжала по стране и ее даже приглашали в Голливуд для участия в фильмах. У нее появилось много поклонников...
— И Алекс, конечно, стал меня ужасно ревновать, — заметила Анна, — из-за этого мы стали часто ссориться.
— А меня, — продолжал рассказ Алекс, — как раз преследовала полоса невезений. Я оставил государственную службу и занялся драматургией. Но и здесь мне вначале не везло. Я был не известен, и мои пьесы и сценарии никто не хотел ставить.
— Алекс очень болезненно переживал мою популярность, — продолжила рассказ Анна. — Если мы где-нибудь бывали вместе, то часто можно было слышать: «А это муж той самой Анны Ш.», что Алекса страшно бесило. Между нами росла отчужденность. Я привыкла чувствовать себя независимой. Сценический успех кружил голову... Мы оба были слишком горды и ни в чем не хотели уступать, хотя продолжали любить друг друга. Однажды я вернулась домой из гастрольной поездки и не нашла Алекса. В записке этот «герой» сообщал, что уехал надолго... И больше ни слова. Год спустя я прочла в журнале об успехе молодого сценариста. Писали об Алексе. Вскоре о нем заговорили как о талантливом драматурге. И вдруг он снова как сквозь землю провалился. Нигде о нем ни слова. Я пыталась узнать, что с ним, но безуспешно.
— Тогда я уже находился в Великобритании, — уточнил Алекс.
— А война в это время разгоралась все сильнее. Немцы захватывали советские города, подошли к Харькову. Я не могла оставаться безучастной и обратилась в военное ведомство с просьбой дать мне возможность чем-нибудь помочь моим землякам. Вот так через некоторое время я оказалась в Германии, а год назад была переведена сюда, в Вену. Здесь наша встреча произошла совершенно случайно. Я стояла на остановке. Подошел трамвай. На задней площадке я увидела Алекса. Сначала хотела броситься к нему, но сообразила, что не должна этого делать. Быстро перешла на другую сторону улицы, хотела идти дальше, но Алекс нагнал меня. Вот так мы и встретились вновь... Все остальное ты знаешь.
— Да, что и говорить, и любовь, и свадьбу вы разыграли натурально. Одно мне утешение, что не один я оказался одураченным.
— Не сердись, так нужно для дела. И потом мы разыграли только свадьбу. Любовь была и есть настоящая... Не так ли, Алекс?
— Ты, Вальдемар, вероятно, не ожидал такой откровенности, — перебил Анну Алекс. — Не подумай, что это легкомыслие. Нам кое-что известно о твоей работе в Эссене. Ведь вывод из строя военных заводов Круппа это в какой-то степени наша совместная работа. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, и, наверное, помнишь, как удачно мы там поработали...
— Такое забыть трудно. Там я потерял близкого друга, Эрнста, да вот и отметина на черепе...
— Что поделаешь, дорогой, война не бывает без жертв. И сам Бог велел нам действовать вместе, чтобы приблизить конец войны.
Итак, нас связывало общее дело. Я догадывался, что предложение о совместной работе не идет от них лично, и нужно было дать ответ.
Я понимал также, что осведомленность о моей эссенской деятельности ставила меня в некоторую зависимость от них. При этом Алекс, по моему мнению, преувеличивал мои заслуги. Лично я не считал свой вклад столь весомым, чтобы говорить о совместной работе. Ведь основную роль в уничтожении военной промышленности Рура сыграла союзная авиация. И хотя цель у нас была действительно общая, все же ряд обстоятельств не давал мне права принять их предложение.
Свободное копирование
