Война - 22. Старый Оскол

Тетрадь 15-я (3 февраля 1945 г. – 24 февраля 1945 г.)
В Ельце еще мы узнали, что переговоры Финляндией и СССР о снабжении финского населения продуктами в обмен на стратегическое сырье закончи-лось 31 января 1945 года подписанием соглашения, по которому мы должны поставить Финляндии до 1-го июня этого года 30 тысяч тонн продовольст-венного зерна, 1000 тонн сахара и 300 тонн кондитерских изделий. Нам это не очень легко сделать, имея ограниченные продовольственные ресурсы. Но, как заявил Черчилль 18 января в английской палате общин, «Маршал Сталин весьма пунктуален. Он скорее опережает свои сроки, чем отстает от них». Финляндия получит от нас все это полностью и в срок. Только пусть благода-рит она нас не так, как отблагодарила за 20 тысяч тонн зерна, отпущенные ей советским правительством в мае 1941 года...
… В Старый Оскол я прибыл в 19.30 3-го февраля, а до квартиры дота-щился лишь в 22 часа. Никакого транспорта, доставляющего пассажиров от вокзала до центра города, здесь не оказалось. По дороге, скользкой от голо-ледицы, таща на спине мешок со своими пайковыми продуктами, я еле доп-лелся до Комсомольской улицы, дом № 35.
5 февраля 1945 года. Живу в Старом Осколе. Стоит теплая погода, но в квартирах холод: нет топлива. В магазине военторга длиннохвостая очередь за хлебом. Вышла какая-то накрашенная дамочка и сказала:
– Хлеб для детей будем давать только вечером, а женам офицеров совсем давать не будем…
– А сахар? – раздались вопросительные голоса в толпе.
– Никакого сахара до нового урожая не будет, – со злостью сказала на-крашенная дамочка и, вильнув хвостом, скрылась.
Как депутат городского совета, я написал письмо в Москву, отоптал поро-ги местных райторгов, райсоюзов, картбюро и пекарен. Везде обещают ис-править трудность, но… продуктов пока никому не дали, хотя староосколь-ская мельница имеет много муки, и мука эта лежит в штабелях мешков.
Зашел я и к военному прокурору. Туповатый человек с символической фамилией Козолуп. Он сжился со всеми безобразиями и лень ему пальцем шевельнуть, чтобы устранить безобразия. Вообще, крайне разочарован я тем, что увидел в моем родном городе. Надежда только на то, что, когда кончится война, придут сюда горячие патриоты города и наладят жизнь по настоящему, а нынешних чиновников выбросят из города, как балласт…
7 февраля. В Старый Оскол все вести, как жаловалось население, прихо-дили с опозданием. В этом я убедился и на личном опыте. Только сегодня я узнал, что немцы перенесли свою столицу из Берлина в Нюрнберг еще 3-го февраля. Что с 31 января по 2 февраля в Москве состоялся Поместный Собор Русской Православной церкви. Собор этот, открывшийся в Воскресенском храме в Сокольниках, единогласно избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия, а также принял интересное обращение к христианам всего мира и к Русской Православной Церкви, к Правительству СССР. В последнем обращении «Поместный Собор Русской Православной церкви», отметив, что «Во всей своей жизни наша церковь встречает полное содействие в своих нуждах со стороны Правитель-ства…», указывал:
«Русская Православная церковь на протяжении всей русской истории жи-ла со своим народом одной жизнью. И сейчас, в дни Великой Отечественной войны, в дни напряженной борьбы всего миролюбивого человечества с кро-вавым фашизмом, наша церковь всю себя отдает на служение дорогой Родине и нашему народу. Она счастлива тем, что в общее дело победы, в годину тя-желых испытаний, и она, вместе со всей страной, вкладывает свою посиль-ную долю».
Нельзя не поместить в свои записки некоторые выдержки из речи пред-ставителя нашего правительства – председателя совета по делам русской пра-вославной церкви при совнаркоме СССР тов. Г. Карпова, произнесенной на поместном соборе. Он сказал: «… Я глубоко уверен, что решения Поместного Собора послужат делу укрепления церкви и явятся важным отправным мо-ментом в дальнейшем развитии деятельности церкви, направленной на по-мощь советскому народу в достижении стоящих перед ним величайших исто-рических задач…
… Православная Русская церковь в дни тяжелых испытаний, которым не-однократно подвергалась наша Родина в прошлом, не порывала своей связи с народом, жила его нуждами, чаяниями, надеждами и вносила свою лепту в общенародное дело. В церквах и монастырях зародилась письменность и складывались первые летописи о жизни нашей страны; стены церквей и мо-настырей неоднократно выдерживали осады иноземных завоевателей; многие выдающиеся деятели церкви пожертвовали своей жизнью за благо Родины. И в наши дни… Православная русская церковь с первого дня войны приняла самое горячее участие в защите Родины всеми имеющимися в ее распоряже-нии средствами и возможностями.
Выдающийся церковный деятель, мудрейший старец Митрополит, а затем – Патриарх Сергий, глубоко понимавший смысл происходящих событий, бла-гословил православных на защиту границ Родины… Патриотическая дея-тельность церкви нашла свое выражение не только в посланиях, церковных проповедях, но и в сборе пожертвований на строительство танков, самолетов, на помощь больным, раненым, инвалидам, сиротам войны. Правительство Советского Союза с глубоким сочувствием относилось и относится к меро-приятиям церкви, направленным на помощь в борьбе с врагом.
В нашей Великой стране, с победой нового, невиданного еще в мире, со-циалистического, самого справедливого строя, установились и новые взаимо-отношения между церковью и Государством. Великая Октябрьская Социали-стическая Революция, раскрепостившая и освободившая наш народ, освобо-дила и Русскую Православную церковь от тех пут, которые сковывали и стес-няли ее внутрицерковную деятельность…»
Без вдумчивого ознакомления с вышеприведенными высказываниями, на-до заметить, невозможно понять тех новых взаимоотношений, которые сло-жились у нашего государства с церковью сейчас. А понять их крайне надо. Не можем мы сейчас допустить ошибочной политики по отношению такой серь-езной общественной силы, как церковь – объединение миллионов и миллио-нов верующих граждан нашего государства.
… Быстро развиваются события и на фронтах. Характерно, что немцы то там, то в другом месте попадают в котлы и котелочки. Начинает казаться, что вся «стратегия» немцев состоит в том, чтобы сдыхать в русских капканах. Ва-рятся немцы в котле будапештском, варятся в котле познаньском, в котле… всегерманском. В этих условиях очень комичным выглядит Лей, выступая со своими пьяными радиообзорами и прогнозами. Недавно он сказал: «Поток советских армий штурмует жизненно-важные районы Восточной Пруссии… Плотины рушатся…, но, хотя германский фронт опрокинут, немецкий дух не опрокинут». Ах, пьяница-пьяница, когда же ты протрезвишься? Правда, про-трезвиться надо не только немецкому Лею, но и некоторым американским водолеям, вроде обозревателя «Нью-Йорк таймс» Болдуина, который раньше прославился глупыми пророчествами, что СССР не выдержит немецкого на-тиска, а теперь пытается доказать, что успехи Красной Армии объясняются отсутствием у немцев мощных оборонительных сооружений на Востоке. Он даже комичнее Лея выглядит: Лей, как никак, признал все же, что поток Красной Армии смыл немецкие восточные плотины (укрепления), а Болдуин через стекла своих очков ничего не видит, кроме ровненькой стратегической карты, висящей в его кабинете. Там, конечно, трудно обнаружить немецкие укрепления.
… Большим событием является декларация тысячи шестисот американ-ских священников некатолической церкви, адресованная Рузвельту, Черчил-лю и Сталину. В этой декларации, опубликованной 30 января, сказано:
«Свобода совести покоится на важнейшем принципе отделения церкви от государства, поэтому религиозные органы не должны принимать участия в государственных делах. Мы не можем допустить, чтобы лояльность солдат-католиков Объединенных наций была куплена ценою какой-либо политиче-ской сделки с Ватиканом. Наоборот, по нашему мнению, солдаты, разбираясь в вопросах лучше, чем «политиканы» их церкви, будут рассматривать такую сделку как измену тому делу, во имя которого они сражаются. Мы против всяких попыток вовлечения под любым предлогом свободных демократиче-ских государств в какую-либо сделку, в которой Ватикан или представители других религий будут принимать непосредственное участие или будут высту-пать в качестве посредников».
Декларация резко критикует вмешательство римского папы в междуна-родные дела, от вмешательства в которые Ватикан воздерживался с 1870 до 1929 года. Папа начал активно вмешиваться в политику с 1920 года, опираясь на фашизм, заключив союз с фашистскими странами. Папа поддерживал ре-жим Муссолини в Италии, Дольфуса и Шушнига – в Австрии, Гитлера – в Германии, Франко – в Испании, Петэна – во Франции и в нынешней войне выступил на стороне врагов демократии.
Давно еще так остро не выступало духовенство некатолического вероис-поведания против папы. Величайшая война размежевала силы на два боль-ших лагеря, на фашистский и демократический. Средины нет. Вот почему и не могли промолчать американские священники против папы, ставшего прочно в лагерь фашизма. Ранее имевшая место религиозная борьба между католицизмом и другими религиозными направлениями и религиями ныне вылилось в открытое столкновение, отражая собой острую борьбу народных масс с реакцией. В этом смысле декларация американских священников явля-ется большой важности прогрессивным историческим документом.
… Вечером 7 февраля 1945 года распространилось краткое, но очень важ-ное сообщение о том, что в районе Черного моря открылась конференция трех держав: СССР, США, Великобритании. Это известие я воспринял, как первую ласточку, провозвестницу скорой весны нашей победы над Германи-ей. Если бы победа была далека, то конференция сейчас не состоялась бы. Теперь можно утверждать, что Сталин, Черчилль и Рузвельт примут решение о судьбе Германии и всей Европы, ибо важнее этого сейчас не может быть вопроса. И очень важно, чтобы эти решения были приняты единодушно. Ведь чем ближе советские войска подходят к Берлину, тем острее становится зада-ча укрепления сотрудничества великих держав в деле разрешения германской и общеевропейской проблемы.
… Один из помощников Геббельса Зюндерман на днях выступил по радио и, желая ободрить немцев, сказал, что «Берлин не эвакуируется». Судя по то-му, что 4 февраля 1-й Украинский фронт маршала Конева форсировал Одер юго-восточнее Брелау и за три дня продвинулись на 20 километров в 80 ки-лометровой полосе прорыва, Берлину действительно не удастся эвакуиро-ваться… Я с трепетным желанием ожидаю создание Берлинского котла…
8 февраля 1945 года. Сегодня приехал из Москвы майор Степанов. Он привез «Британский союзник» № 4 (129) за 28 января 1945 года. В нем, на стр.9-12, опубликована полностью речь Черчилля в палате общин 18 января. Она озаглавлена «Отчет премьера Черчилля». Но я бы назвал ее иначе: «Как начиналось предательство господина Черчилля по отношению к демократи-ческим силам внутреннего сопротивления». Но… в целом, – это очень инте-ресная публикация. В ней есть звонкие подзаголовки, как «Наш принцип – верить народу» (собственно, пусть все устраиваются на основе плебисцита. Н. Б.), «Я первый поддержал маршала Тито» (Здесь же Черчилль подчеркнул, сто «иные из моих лучших друзей и майор Рандольф Черчилль находятся сейчас в Югославии вместе с ним и его войсками, т. е. с войсками Тито. Я глубоко надеюсь, что он окажется спасителем и объединителем своей страны, так как он, несомненно, является в настоящее время ее бесспорным хозяи-ном), «Британская политика в Греции» (в этом разделе Черчилль подчеркнул, что «наша высадка… была следствием военных конференций, на которых присутствовали генералы ЭЛАС и ЭДЕС… У нас было немного войск… Мы привезли продовольствие, одежду и другие товары… нас принимали с цвета-ми и радостными возгласами… Мы обеспечили безопасность Греции, прежде чем там вспыхнуло восстание… В ночь с 4 на 5 декабря 1944 года отряды ЭЛАС подошли на расстояние около тысячи ярдов от греческих правительст-венных учреждений и отеля «Гранд-Бретань» и на такое же расстояние от Британского посольства… Генерал Скоби донес, что в Афинах объявлена всеобщая забастовка... положение правительства Папандреу станет критиче-ским.
… Около двух часов ночи генералу Скоби было приказано любыми мера-ми восстановить порядок… На протяжении последующих 3-4 дней шла борь-ба, чтобы предотвратить … резню в центре Афин, в ходе которой была бы сметена всякая власть и установлен ничем не прикрытый торжествующий троцкизм. Я полагаю, троцкизм – самое хорошее определение для греческих коммунистов и прочих сект (Ну и ну, антитроцкист. Н. Б.)
… Благодаря решительности горсточки британских солдат… наступаю-щие были отбиты в Афинах и, по моему твердому убеждению, свобода Гре-ции была спасена (Это уже с одной стороны Козьмкрючковщина, а с другой – умственные упражнения мольеровского Журдена. Недаром в народе ходит анекдот о том, что на Тегеранской конференции на Черчилля напали пчелы. Он спросил у Рузвельта, почему на меня напали пчелы? Рузвельт улыбнулся и сказал: «От вас пахнет демократической липой»… Н. Б.) … В день Рождества я счел необходимым вместе с министром иностранных дел Иденом отпра-виться в Афины… Я хотел лично разобраться, чем можно помочь делу.
… На конференции, которую архиепископ Дамаскинос по моей просьбе созвал в Афинах и в которой участвовали все партии, включая ЭАМ и комму-нистов, люди, которых разделяла жгучая и смертельная вражда, уселись во-круг стола и оказались единодушными в вопросе о регентстве. Они считали, что есть только один человек, который может занять этот пост…
… По возвращении мы с минделом положили много труда, чтобы добить-ся согласия греческого короля (замучились, бедняги, в своей возне с марио-неткой в гогенцоллерновской короне! Н. Б.) 31 декабря 1944 года архиепи-скоп Дамаскинос впредь до учреждения регентства был облечен королевской властью… Он призвал генерала Пластираса, и тот… сформировал правитель-ство в составе либералов, социалистов левого крыла и демократических рес-публиканцев, т. е. представителе, как нас заверяли (а вы хотели этому верить Н. Б.) всех современных течений, но бесспорно сугубо отрицательно настро-енных в отношении коммунистов…»
Вот вам и отчет господина Черчилля, поставившего во главе Греции са-мую реакционную группу и задавившего греческую демократию. И на дол-гое-долгое время Греция будет очагом беспокойства на Балканах, очагом ан-тисоветских интриг в районе Средиземного моря…
11 февраля 1945 года. Был в полуразрушенном Старооскольском музее. Там почти ничего не осталось, кроме обгоревшей подшивки газет. Листая эту подшивку, я натолкнулся на номер «Правды» от 14 марта 1936 года, в кото-ром сообщалось о любопытном голосовании в английском парламенте вопро-са о введении социализма. Столь почти невероятное голосование имело место 12 марта 1936 года. За социализм тогда было подано 100 голосов, против – 121 голос, а остальные депутаты недоуменно воздержались от голосования. Чем же было вызвано голосование вопроса о введении социализма в Англии? Нашими сияющими успехами, засиявшими в 1936 году над миром наподобие яркого солнца, и очевидным тупиком, в который зашел капитализм…
… Среди газетной подшивки я обнаружил также две газетных вырезки. Одна из «Учительской газеты» за 6 июня 1941 года, а вторая – из «Курской правды» за то же число. Интересно, что эти газеты за 16 дней до начала вели-чайшей мировой войны даже тени догадки о ней не имели на своих страни-цах, вели себя безмятежно, и увлекались «редкими явлениями». Они, напри-мер, не народ звали к бдительности, а бдительность прятали от народа, пре-доставляя ему читать «случаи»… «Португальский летчик Видерира, летая над бухтой Луанда (Ангола), подвергся нападению огромного орла. Видерира бы-стро произвел вираж, но орел смертельно ранил летчика».
Остальной тон газетных материалов был таков: «Нам все нипочем, нас врасплох не застанешь!» Последующее время показало насколько этот тон был ложен. Хорошо, если бы к этому шумно-трескучему, ложному до мозга костей, тону наша пресса никогда не вздумала возвращаться… Но она, если ей не напоминать об уроках прошлого, может «ничего не забыть и ничему не научиться».
……………………………………………………………………………….
Но возвратимся к современности. Четвертого февраля 1-й Украинский фронт форсировал реку Одер и ведет бои с немцами на ее левом берегу. И вот, взволнованный этим фактом, немецкий генерал Дитмар, говорят, попро-сил позавчера немцев забыть все его изречения за первые два месяца 1945 го-да и за все предшествующие года. Конечно, все сказанное Дитмаром, нельзя и бесполезно помнить, но последние его изречения полезно воспроизвести в моих записках, чтобы Дитмара, как котенка, потыкать мордочкой в свои де-ла… В недавнем радиообзоре Дитмар сослался на Фридриха II, дух которого должен спасти Германию, процитировал королевское изречение:
«Я и впредь буду вынужден балансировать на высоко протянутом канате и стремиться всячески предохранить себя от падения», после чего рявкнул на всю Германию: «И мы вынуждены балансировать на высоко протянутом ка-нате… Мы должны с полной ясностью сознавать, что с обеих сторон нам гро-зит опасность, пропасть. Только почти сомнамбулическое спокойствие может предохранить нас от смертельного падения… Кроме того, наступление рус-ских к Одеру замедлилось… Одер стал рекой, на которой решается судьба Германии...»
Вот мы и берем Дитмара, как котенка, и тычем его мордочкой в его… слова о значении Одера. Одер форсирован Красной Армией и Дитмару не долго еще пускать свои изречения в эфир: его судьба приблизилась… Конеч-но, некоторые тупоголовые немцы попытаются еще выполнить совет Дитма-ра. Они побалансируют на высоко поднятом канате и сделают что-либо для подъема немецкого духа. Германское радио, например, сообщило о патрио-тическом поступке родственников фельдмаршала Гинденбурга, сдавших в фонд сбора текстиля мундир фельдмаршала, который он носил при сражении под Танненбергом в 1914 году. Но фельдмаршальским мундиром Берлина не спасешь. Это, видимо, многие в Германии начинают понимать. В частности, понимает и немецкая грабь-армия.
В сегодняшней утренней радиопередаче мне пришлось прослушать вос-произведенное в нашей прессе письмо гитлеровской активистки фрау Хилли Барванской на имя Геббельса. Письмо это было захвачено 2 февраля войска-ми 2-го Белорусского фронта в городе Гутштадт (Вост. Пруссия). Вот текст этого письма, показывающего безотрадную картину проходящих воинских частей и местного фашистского аппарата.
«Гутштадт, 1 февраля 1945 года.
       Г-ну Имперскому министру пропаганды
 Доктору Геббельсу. Берлин.
Надеюсь, что эти немногие строки дойдут до вас. Мы переживаем здесь, в маленьком городе Гутштадте, нечто ужасное. Хаос, хуже которого нельзя се-бе представить. Я прошу о немедленной помощи нашего фюрера.
Проходившие здесь наши солдаты грабили население, сбрасывали с себя мундиры. Улицы заполнены предметами обмундирования. Военные билеты, кобуры и шлемы – все, что может напомнить о солдате, валяется кругом. Тут же трупы застреленных лошадей, брошенные в спешке продукты, награблен-ные у населения в таком большом количестве, что их нельзя было захватить с собой.
Солдаты отбирали у жителей гражданское платье, переодевались в него и бежали. За ними последовали местные руководители: бургомистр и предста-вители национал-социалистских органов. Все они сбежали и бросили населе-ние на произвол судьбы. В городе – полная неразбериха. Солдаты и офицеры сказали нам: «Глядите сами, как вам унести ноги отсюда». К сожалению, не могу сейчас писать больше. Я желаю, чтобы эти строки дошли до вас. Верные фюреру солдаты оказывают мне услугу, беря это письмо с собой, и, если ока-жется возможным, отправят его в ваш адрес. Я верю вам.
Хочу добавить вам, что я старый член партии. Гаулейтер Эрих Кох меня хорошо знает. Ваш верный товарищ по партии Хилли Барванская.
Р. С. Ранее я жила в Кенигсберге. Пострадала от бомбежки
30 августа 1944 года.
Фашистская ведьма писала Геббельсу, не желая балансировать одиноко на канате. Но и Геббельс ей не мог помочь. Да и в Берлине был уже не меньший хаос, чем в Гутштадте.
Шведская газета «Моргонтиднинген» в корреспонденции из Берлина со-общила, что жители берлинских пригородов эвакуированы, многие дома взрываются, мосты через Шпрее минируются. Власть в Берлине целиком пе-решла в руки гестапо. В укрепленных точках города находятся отряды СС, целью которых является не столько оборона города, сколько подавление вся-ких попыток восстания. В Берлине в особых лагерях под сильной охраной со-держатся 250 тысяч рабочих. 7 февраля в Берлине была мобилизована третья очередь фольксштурма. Среди них много физически слабых людей. Одним словом, балансировать они не годятся и дух Фридриха II их не сделает более сильными.
Все ближе и ближе подступает к Берлину правосудие. Это видит весь мир. Мировая реакция, пытаясь заглушить радость революционной демократии, взывает к ней с требованием поменьше наказывать немцев, побольше их про-стить. Римский папа возглавляет эту оголтелую «человеколюбивую и богобо-язненную» шайку. Все слои человечества держатся другого мнения, требуют наказать Германию. К народам всего мира обратились также представители Православных Автокефальных церквей, присутствовавшие на созванном в Москве Соборе Русской Православной Церкви для избрания Патриарха Мос-ковского и всея Руси. Они заявили, что «имея ввиду теперешнее международ-ное положение, возвышают свой голос против усилий тех – особенно Ватика-на, - кто, пытаясь в своих выступления оградить гитлеровскую Германию от ответственности за все совершенные ею преступления и взывая к милосер-дию в отношении гитлеровцев, заливших кровью невинных жертв всю Евро-пу, хочет тем самым, по нашему мнению, оставить после войны на земле фа-шистское, человеконенавистническое, антихристианское учение и его носи-телей.
Христианская религия должна только благословлять усилия всего про-грессивного свободолюбивого человечества, направляемые сейчас к устрое-нию такого порядка на земле, при котором мир никогда не будет больше знать фашизма и кровавых, кошмарных агрессий, подобных гитлеровской. И православная церковь едиными устами и единым сердцем об этом усердно молится, призывая свое благословение и на оружие, обеспечивающее сейчас свободу всем народам от гитлеровской тирании, и на великих вождей про-грессивного человечества в предстоящей им послевоенной организации ми-ра».
Среди подписавших обращение – Христофор, папа и патриарх Александ-рийский; Александр III – патриарх Антиохии и всего Востока; Алексий – пат-риарх московский и всея Руси; Каллистрат – католикос и патриарх всея Гру-зии; Германос – митрополит Фиатирский и представитель Вселенского Кон-стантинопольского патриарха; Афиногор – архиепископ Севастийский и представитель Иерусалимского патриарха; Иосиф – митрополит Скоплянский и представитель Сербского патриарха; Иосиф – епископ Аржевский и пред-ставитель Румынского патриарха.
Москва, 7 февраля 1945 г.
… 12 февраля 1945 года. Вот и кончается мой отпуск, как и не было его. Собираюсь к отъезду из Старого Оскола, наношу прощальные визиты неко-торым знакомым. Забежал и к Труфанову Ивану, редактору газеты «Путь Ок-тября». Был уже вечер, и редакция принимала новости для газеты. Много ин-тересного. К исходу дня сегодня войск Красной Армии завершили ликвида-цию немецкой группировки в западной части Будапешта (Буда). Заняты – ко-ролевский дворец и старинная крепость, пленено 30 тысяч немцев.
На 25 апреля 1945 года назначено открытие в Сан-Франциско конферен-ции объединенных наций для выработки устава и создания международной организации безопасности. Но самой важной новостью явилось сообщение об успешном завершении Конференции руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании в Крыму. Конференция длилась 8 дней и приняла ответственейшие решения по вопросам: Разгром Германии, оккупа-ция Германии и контроль над ней, репарации с Германии, Конференция Объ-единенных наций, Декларация об освобожденной Европе, о Польше, о Юго-славии, Совещание Министров иностранных дел, Единство в организации мира и ведении войны. Если Тегеранская конференция длилась всего три дня (с 28 ноября по 1 декабря 1943 года), то через четырнадцать месяцев потре-бовалось удлинить срок работы новой конференции в два с лишним раза, так как теперь надо было союзникам договориться по решающим вопросам за-вершения войны и организации мира. Спланированы сроки, размеры и коор-динация новых ударов в сердце Германии с востока, запада, севера и юга. Достигнута полная договоренность союзных держав в отношении общей по-литики при оккупации Германии и установления контроля над ней. Уничто-жение германского народа не входит в задачу союзников, но они решили уничтожить германский милитаризм и нацизм, ликвидировать или взять под контроль все отрасли германской промышленности военного характера, ра-зоружить и распустить все германские вооруженные силы, уничтожить гене-ральный штаб и принудительно заставить Германию максимально возместить странам убытки войны (намечено взять с Германии натурой…)
В отношении освобожденной Европы союзники согласились развить и осуществить те демократические принципы, которые были провозглашены еще раньше, в частности на Московской и Тегеранской конференциях. Обсу-жден вопрос о Польше и разрешен в духе взаимопонимания: польское прави-тельство, в связи с новой обстановкой в Польше (освобождена Красной Ар-мией), будет реорганизовано на более широкой базе, но с сохранением ядра ныне существующего Временного Правительства Польской Республики.
Маршалу Тито дана рекомендация немедленно ввести в действие согла-шение, достигнутое между ним и Шубашичем.
Интересно отметить, что Германия будет разделена на зоны оккупации (США, СССР, Англия, Франция…, которую решено пригласить для оккупа-ции). Я это полностью приветствую…. Сейчас очень важно… не иметь еди-ного имперского германского государства. Да и факт «раздробления» Герма-нии сейчас ярче всего проиллюстрировал бы диалектический закон единства противоположностей в области истории: в прошлом столетии считалось про-грессивным объединение Германии, а сейчас благом для человечества явился бы раздел ее на части…
14 февраля 1945 года. Утром снова был у прокурора Козолуп. Он все та-кой же тупой и самодовольный. Никогда ему не суждено быть настоящим защитником советского правопорядка: он даже не может заставить одну из немецких наложниц возвратить жене офицера РККА стол, украденный в свое время при содействии немцев…
На улице тепло. На булыжник мостовой падал мохнатый снег, на тротуа-рах показалась вода, зашуршала ледяная корка в водосточных трубах. У зда-ния райсовета гоготала толпа женщин. А смеялись они на другую женскую толпу человек из пятнадцати, вцепившихся в грядки саней, в крутые полозья, в передок. И действительно было что-то комичное в этой картине, когда женщины в половине XX века тащили на себе большой воз дров для ФЗУ. Но пусть не улыбаются над этим наши потомки. Такую картину я видел на улице города, в котором почти два года хозяйничали немцы-оккупанты. Они имен-но к тому и стремились, чтобы уничтожить наш народ или низвести его на положение конного тягла. И пусть наши потомки прочтут о виденном нами регрессе, сопровождавшем немца-поработителя, и проклянут дурную память о кошмарном немецком нашествии, проклянут немецкую историю, связанную с именем Гитлера. Мы все имели, немцы уничтожили это, и наши сестры бы-ли вынуждены возить на себе сани с дровами. Мы все построим вновь и бу-дем ездить на автомобилях, но воз с дровами, толкаемый женщинами не за-будем. Он будет занесен в счет немецких преступлений… И не спрячутся немцы нигде от нашего возмездия. Командующий Будапештской группиров-кой немцев генерал-полковник Пфеффер Вильденбрух, желая скрыться о возмездия, залез в подземную канализационную трубу, но и оттуда его, во-нючего и мокрого, за шиворот извлекли наши красноармейцы…
15 февраля. В полночь жена и соседка пошли проводить меня на вокзал. Чемодан и вещевую сумку везли на кургузых салазках, то и дело нырявших носом в снег. Темнота и тишина, будто весь город вымер или заснул волшеб-ным сном. На вокзале горели только редкие-редкие тусклые огни…
В три часа утра 16 февраля, поцеловав на прощание жену, сел в поезд Сталино-Москва, а в 10.40 17 февраля прибыл в Москву. Не успел еще поезд порядком остановиться, как в вагоне появился милиционер. Закрыв наглухо двери, он громогласно объявил, что всех пассажиров велено вести в санпро-пускник, в центр города.
Вдруг послышалось хлопание, будто кто лупил в ладоши, а потом затре-щали сломанные доски. В вагоне сразу поднялась кутерьма: люди, сбивая друг друга, кинулись к взломанным дверям, наступая сапогами на поваленно-го в проходе милиционера.
– Под суд, все под суд пойдете! – вопил милиционер, пряча лицо под ниж-нюю полку, так как проходившие мимо пассажиры норовили поддеть его ус-петком.
Не желая впутываться в историю, я выбежал из вагона в другую дверь, предусмотрительно открытую проводником вагона в момент поднявшейся сумятицы.
За углом была трамвайная остановка. Сев на «Б», я доехал до широкого проспекта, ведшего к Курскому вокзалу, и пошел пешком к воинским кассам. Вскоре должен был отойти поезд № 86, следовавший через Горький в Сверд-ловск. Но… комендантская волокита с отметками и пометками затянулась так долго, что свердловский поезд ушел, и мене предстояло сидеть здесь до 19.40, надеясь уехать семьдесят четвертым поездом до Горького.
В ожидании время шло утомительно медленно. Хорошо еще, что при-шлось познакомиться с одним капитаном, который следовал в отпуск из Ле-нинграда в автозаводской район города Горького. Разговорились мы с ним о пережитом, о прошлых днях, о войне. Капитан заволновался, когда был за-тронут вопрос о первых налетах немецкой авиации на Горький.
– Я был тогда в Горьком, – сказал капитан, – и видел все непорядки, всю нашу неподготовленность к войне. ПВО полностью отсутствовало и немцы могли летать на Горький безнаказанно. Первый раз они совершили налет на автозавод имени Молотова 4 ноября 1941 года. Мне тогда пришлось быть на дежурстве вместе с начальником станции газированной воды Сергеем Павло-вичем Бруссер. И вот, как сейчас помню, заполыхали постройки цехов, гро-хот потряс землю… Директор завода Лоскутов (ныне генерал-майор) по пря-мому проводу вызвал Москву, лично наркому машиностроения товарищу Окопову крикливым голосом сообщил, что немцы бомбят завод…, сбросили уже 107 фугасок… Потом Лоскутов просил Окопова принять необходимые меры и помочь заводу авиацией отогнать врага.
Ничего не вышло. Никакой помощи Москва дать не смогла. Три месяца восстанавливали молотовцы разрушенный завод. 4 июня 1942 года немцы снова нанесли по автозаводу бомбовый удар. Все загорелось. От термитных бомб плавились станки. Конечно, – вздохнув, продолжил капитан. – Немцам легко было бомбить горьковские заводы, если они хорошо знали их располо-жение и не получали крепкого отпора от нашей ПВО. Вот, насчет осведом-ленности немцев. Как же они не могли знать, если их инженеры были при-глашены в свое время строить наши военные заводы. Например, они строили завод радиоаппаратуры имени Ленина, это что в Ворошиловском районе, на Мызе… Они же его и разбомбили.
– Без привлечения иностранных специалистов мы тогда не могли еще обойтись, – возразил я, на что мой спутник с горячностью ответил:
– Но правительство должно было предвидеть, должно было обойтись без немецких специалистов…
Так в споре и рассуждениях мы на своих чемоданах досидели до вечера, потом кружными путями пробрались на посадочную платформу (Если ожи-дать сигнала на посадку, то вагоны успеют забить блатные пассажиры, вы-пускаемые к поезду железнодорожниками за взятку).
В сумерках толпились пассажиры у Ногинского поезда, на заднем вагоне которого, похожие на кровавые пятна, горели сигнальные огни. Мыча по ко-ровьи, одна за другой подходили к вокзалу длинновагонные «электрички» с решеткоподобными контактами над крышами. Сверкали огоньки синих элек-трических искр.
Мы успели основательно продрогнуть, продуваемые резким ветром и осыпаемые хрупким снежком, как внезапно, сверкнув фонарями, откуда-то из-за вагонов выплыл паровоз.
– Наш, – закричали люди, – наш! И сейчас же толпа бросилась осаждать вагоны с такой яростью, с какой солдаты Суворова штурмовали в конце XVIII века турецкий Измаил.
Поезд остановился у перрона Курского вокзала, прямо возле тонких чу-гунных столбов перронного навеса. Мы с капитаном бросились в вагон № 7, так как именно это номер был помечен на наших билетах. К нашему удивле-нию, вагон оказался уже до отказа набитым людьми, хотя сигнала на посадку еще не было. На полках, вытянувшись, лежали фигурные дамочки, какие-то гражданские дяди с толстопузыми кожаными саквояжами, сидели угрюмые стариканы с мешками, полными подсолнуха и табака – для горьковского и других рынков.
Мы запротестовали, так как вагон 7 считался офицерским, но проводник поспешил внести ясность: в вагоне места были заняты всеми законно. Дамоч-ки сами были подполковниками, дяди имели разрешение коменданта, угрю-мые старики сели в вагон с разрешения начальника поезда… Мы, чтобы на-прасно не портить свои нервы, извинились перед знатными пассажирами, родственниками господина Блата, залезли на багажные полки третьего яруса. На этом Монблане мы некоторое время продолжали ворчать, потом заснули. Во сне я увидел лето 1941 года, когда впервые пришлось наблюдать езду лю-дей под вагонами на распорочных тягах. Была во всем виновата война. А ведь тогда паровозы продолжали еще питаться не древесным топливом, а углем. Арбели, похожие на перевернутые пирамиды, слегка покачиваясь, с грохотом изрыгали в яму пыльные каскады угля. «Зачем в ямы?» – спросил я тогда од-ного курского железнодорожника, а он, пожав плечами, философски улыб-нулся и сказал: – На эстакадах углю опасно будет от бомбежек, а из ям мы его не сможем достать, так он и съэкономится… Война…
Проснувшись утром 18 февраля, я все еще не мог отрешиться от сновиде-ния, в котором повторилась полностью виденная мною картина. Пришлось тяжело вздохнуть. «Война». Сколько подлецов привыкло прикрывать этим словом свои преступные дела... И не видно пока, чтобы с этим велась смер-тельная борьба…
………………………………………………………………………………..
18 февраля 1945 года радио сообщило, что сегодня скончался от тяжелых ран командующий 3 Белорусским фронтом генерал армии Черняховский. Ут-рата тяжелая. Она последовала, по моему, или в результате неосторожности Черняховского, склонного быть там, где и командиру-то дивизии не обяза-тельно, или в результате провокационного убийства, наподобие убийства ге-нерала армии Ватутина в 1943 году на дороге Шепетовка-Луцк (мне при-шлось в Румынии разговаривать с офицерами из числа близких к Ватутину. Они утверждали, что бандитами был захвачен один из Контрольно-пропускных пунктов, через который должна была пройти машина Ватутина. Машина была задержана и в этот момент произошло подготовленное заранее нападение на Ватутина…)
… 19 февраля 1945 года. На квартире у меня накопились горы газет. Про-читать их полностью нет времени. Решил хотя бы перелистать. Чем же живет сейчас мировое общественное мнение? Первое, о чем говорят и пишут, было решение Крымской Конференции трех держав. Английская газета «Дейли мейль» назвала решения этой конференции столь важными, что они являются «вехой в истории человечества». Американский радиокомментатор Стил счи-тает, что успехи крымской конференции превзошли самые большие ожидания и надежды демократических народов. А Нью-йоркская газета «ПМ», назвав решения крымской конференции мощным оружием войны, добавила: «Теперь нацистское государство услышало не только свой смертный приговор, но также программу похорон после казни».
Отозвался на Крымские решения и господин Геббельс. В своей статье «Наш шанс», опубликованной в фашистском еженедельнике «Дас рейх», он призвал немцев к затяжке войны, уверяя их, что «Даже самая страшная война все же лучше и легче, чем мир, который навязали бы нам наши враги».
У Геббельса нашлись и резонаторы. Например, в американском конгрессе выступил республиканец Оконский с похабной критикой крымских решений, с клеветой по поводу положений о Советской Прибалтике и Польше, с на-стойчивым требованием к конгрессу не давать свое одобрение решениям конференции представителей трех держав. Но голос Геббельса и его подруч-ных в других странах тонет в мощном хоре одобрительных голосов миллио-нов людей, приветствующих Крымскую конференцию. В своем послании Рузвельту, Национальный совет американо-советской дружбы обещал пол-ную поддержку решениям Крымской конференции. Общее настроение в ла-гере Объединенных Наций хорошо выражено в парламентской речи фельд-маршала Смэтса, премьера Южно-Африканского Союза. Он сказал, что «Весь мир сейчас аплодирует тому, что достигнуто в Ялте».
Английский карикатурист Лоу обрушился на польских эмигрантов, высту-пающих против решений Крымской конференции. Он опубликовал карикату-ру на Арцишевского и Миколайчика, изобразив их стоящими за дверью «Объединенных наций» и занятным диалогом:
АРЦИШЕВСКИЙ: – Видите, как я хлопнул дверью перед самым их но-сом?
МИКОЛАЙЧИК: – Да, но мы остались за дверью.
И, по всему видно, не только польские реакционные эмигранты оказались в луже, но и все фашистские доброжелатели. Решения Крымской Конферен-ции действуют. Авиационный обозреватель лондонской «Дейли телеграф энд Морнинг пост» сообщил, что, осуществляя крымские решения, за 48 часов на Германию совершили налет более 11000 бомбардировщиков, половина кото-рых поддерживала армию маршала Конева в ее продвижении на Дрезден и Берлин.
Американская газета «Стар» восторженно написала, что «результаты крымской конференции окажут влияние на историю многих поколений». Возражать против этого нельзя. Газета права и ее утверждение дальновидно. Уже сейчас никто и ничто не может действовать без учета решений Крым-ской конференции. Это понимают и в Германии. Например, немецкий радио-комментатор Отто Кригк жалуется, что он тщетно пытался найти в докумен-тах Крымской конференции хотя бы одно слово, оставляющее надежду для гитлеровцев. А Геббельс, хотя и призывает немецкий народ к бесконечной войне, все же скулит: «Читая решения Крымской конференции, мы вытираем слезы и кровь…»
Печать «Крымского духа» лежит и на работе Всемирной профсоюзной конференции, открывшейся в Лондоне 6 февраля 1945 года при участии 240 делегатов, представляющих более 50 миллионов человек.
Черчилль прислал послание к профсоюзной конференции, в котором зая-вил: «В грядущие годы сотрудничество будет не менее важно, чем сейчас, и я уверен, что те же высокие принципы вдохновляют и будут вдохновлять рабо-ту профсоюзов во всех странах, представленных на этой конференции».
На открытии конференции выступил генеральный секретарь конгресса британских тред-юнионов Ситрин, сказавший, что «Это важнейшее из всех совещаний в истории международного рабочего движения созвано по ини-циативе конгресса британских тред-юнионов».
Председатель конгресса британских тред-юнионов Джордж Исаак произ-нес вступительную речь, в которой заявил: «… Одна из наших важнейших за-дач заключается в том, чтобы обсудить, что может быть сделано нашим орга-низованным движением для установления прочного и устойчивого порядка и закона с тем, чтобы заложить основы международной организации, направ-ленной к охране мира и справедливости на всем земном шаре».
Эти выступления, обширная повестка дня (охвачены вопросы, начиная от вклада рабочих всего мира в военные усилия и кончая требованиями рабочих в отношении послевоенного устройства мира. В повестку включены также предложения о создании всемирного профсоюзного объединения и об опре-делении того места, которое рабочее движение должно занимать в послево-енной организации мира), а также сорокаминутное выступление главы совет-ской делегации Кузнецова ярко подчеркнули тесную связь духа лондонской всемирной профсоюзной конференции с духом крымских решений.
Кузнецов в своей речи сказал также, что «Окончательная победа над вра-гом должна быть достигнута в кротчайший срок. На раненого фашистского зверя, загнанного в свою собственную берлогу, должна быть обрушена вся наша военная мощь Объединенных наций. Выполнению этой задачи должны быть подчинены все наши силы… Но… Военный разгром фашистской Гер-мании не означает еще уничтожение фашизма до конца. Одними только во-енными усилиями искоренить фашизм полностью нельзя. Для этого необхо-дим его полный морально-политический разгром. Необходимо поэтому уста-новление такого порядка, при котором Германия не могла бы после военного разгрома подготовить и начать новую войну. Необходимо ее полное разору-жение и суровое наказание преступников войны. Для достижения этой цели решающее значение имеет дальнейшее укрепление единства демократических государств, как в военный, так и в послевоенный периоды.
… Крупнейшим фактором, способствующим укреплению этого единства свободолюбивых народов, является национальное и международное единство рабочего класса»…
Интересным днем в работе конференции был день 16 февраля. Француз-ский делегат Газье зачитал резолюцию об отношении профсоюзов к мирному устройству. В ней сказано, что Всемирная профсоюзная конференция, рас-смотрев социальные и экономические проблемы мира, считает необходимым, чтобы ответственные и компетентные представители профсоюзного движе-ния приняли участие в мирном устройстве на всех его этапах. Резолюция ука-зала, что в декларации Крымской конференции «Всемирная профсоюзная конференция видит залог того, что жертвы и страдания рабочих были не на-прасны».
Одобрив решение руководителей трех союзных держав, наметивших уничтожить германский милитаризм и нацизм, резолюция особо подчеркнула необходимость в проведении следующих мероприятий:
а) предание суду всех военных преступников;
б) ликвидация всей нацисткой системы и роспуск всех нацистских органи-заций при полной конфискации их фондов и собственности;
в) установление контроля Объединенных наций не только над германской тяжелой промышленностью, но и над германской транспортной системой, банками и земельной собственностью германских трестов, картелей, финан-совых магнатов и юнкерства;
г) использование в рамках, диктуемых эффективной демилитаризацией, германских промышленных и всяких других резервов для восстановления всех стран, опустошенных и разграбленных немцами;
д) создание механизма для обеспечения полной компенсации Германией ущерба, причиненного ею союзным странам, при приоритете тех, которые больше всего пострадали.
Кроме того, «Германский трудовой фронт» должен быть полностью лик-видирован, и в Германии должно быть создано демократическое профсоюз-ное движение под наблюдением международной профорганизации, как толь-ко это станет возможно в период оккупации. Профсоюзное движение требует также участия в работе по очищению германской культуры, искусства, театра от влияния фашизма.
Резолюция одобрила также решения Крымской конференции о создании всеобщей международной организации для сохранения мира и безопасности и для претворения в жизнь принципов Атлантической хартии, а также о созыве конференции в Сан-Франциско.
В резолюции указано, сто конференция настаивает на быстрой реализации разработанного в Думбартон-Оксе плана и считает одной из первых задач ас-самблеи, предложенной в Думбартон-Оксе, должно быть ограничение дея-тельности международных картелей и монополий. В равной степени необхо-димо положить конец системе колоний, зависимых территорий и подчинен-ных стран, как сфер экономической эксплуатации, и способствовать немед-ленному развитию свободных профсоюзов в этих странах.
Профсоюзная конференция обратилась с просьбой к трем союзным прави-тельствам аккредитовать профсоюзных представителей на конференцию в Сан-Франциско с правом совещательного голоса. Наконец, в резолюции есть пункт о том, что профсоюзные организации тех членов Объединенных наций, которые находятся в состоянии войны с Японией, считают принципы, ка-сающиеся мирного устройства, должны быть продиктованы не только Герма-нии, но и в равной мере применимы и к Японии.
Конечно, целый ряд положений этой резолюции, найдя полную поддержку со стороны Советского Правительства, будет отвергнут англо-американскими правительствами. Но это не умалит исторического решения мировой проф-союзной конференции, а только подчеркнет его прогрессивность… А что с конференцией считаются и в Англии, видно из факта хотя бы, что король Ге-орг VI принял 17 февраля в Букингемском дворце председателей и заместите-лей Всемирной профсоюзной конференции. Делегаты (советские, американ-ские, английские, французские, китайские, латиноамериканские) были пред-ставлены королю профсоюзным «дворянином» (Ситрин ведь давно еще по-жалован королем в графы) Ситриным.
…………………………………………………………………………………
20 февраля. Второй день прошел в беготне по учреждениям: командова-ние училища разрешило мне привести семью в Горький, но это связано с та-ким количеством бумажной волокиты, что мне не остается времени вести свои записки. Только и смогу сегодня отметить, что в районе Бреслау про-должаются бои по уничтожению окруженной в городе группировки против-ника, да в 17 часов сегодня в столице Советской Литвы городе Вильно со-стоялись похороны генерала армии Черняховского, командующего войсками 3-го Белорусского фронта. В час погребения Черняховского Москва отдала последнюю воинскую почесть умершему, произведя салют в 24 артиллерий-ских залпа из 124 орудий.
24 февраля 1945 года. Все еще продолжается моя беготня насчет пропуска семье для проезда в Горький. Ведь все это дело можно бы сделать за три ми-нуты, но бюрократизм ужасающе быстро охватил все поры нашего государ-ственного аппарата, даже Советы депутатов трудящихся. В Горьковском со-вете выдумывают то день не приемный, то на бумаге запятая не так поставле-на, то вопросительный знак не так изогнут, то « они обедать ушли и неизвест-но когда придут». Так вот и длится мое хождение шестой день… Красива жизнь в пьесах и газетных статьях, сплошные цветы. Но в жизни она более похожа на терниковые кусты: пока пройдешь сквозь них, все обдерешь. И не только платье, но и душу и сердце. Некрасов правильно писал: «Где розы, там и тернии. Таков закон судьбы…»
Если наши высшие руководящие товарищи перестанут ездить в машинах и начнут почаще ходить пешком, если они перестанут отгораживать себя от житейщины перегородкой вседоступного уюта, то многое заметят и скорее искоренят. Пока же их вполне удовлетворяет хорошо составленный очковти-рательский рапорт о процветании жизни на низах…
Очень давно, помню, на одном из губернских съездов советов в Курске делегаты посоветовали наркомздраву Семашко снять розовые очки, чтобы увидеть неудовлетворительное состояние районных больниц. Хороший совет. Не лишен практического значения этот совет и в наше время. Сталин ведь всегда рекомендовал прислушиваться к голосу масс. Почему бы и не прислу-шаться к нему многим и многим товарищам, допустившим ряд нетерпимых явлений в жизни и быту нашего народа?
… По радио сообщено из Москвы о смерти Алексея Толстого, автора ро-мана «Петр I» Неожиданно и странно, без всякого сообщения о болезни. Не-ужели удар? Во всяком случае, смерть Толстого огорчила меня. Это круп-нейший русский писатель, которого, по правде сказать, некем сейчас заме-нить.
… Ликвидирован вчера немецкий гарнизон в Познани. 25 тысяч трупов, 23 тысячи пленных немцев. Ликвидирована целая армия, а комендант крепо-сти генерал-майор Маттерн и его штаб взяты в плен.

КОНЕЦ ПЯТНАДЦАТОЙ ТЕТРАДИ