Моя бабушка Шинкаренко Евдокия Саввична

                   Родилась моя бабушка Евдокия в марте 1905 года в семье крестьян Саввы Григорьевича и Марины Кононовны Тарасенко в тогдашней Малороссии. Сегодня Запорожская область входит в состав Российской Федерации. Она являлась второй их  дочерью: появилась на свет после того, как отец вернулся с пятилетней службы в морском флоте тогдашней Российской империи, едва не став участником русско-японской войны. В семье Тарасенко всего родилось и воспитывалось четыре дочери и один сын.
                Революцию 1917 года бабушка помнила хорошо, хотя  ей тогда исполнилось только двенадцать с половиной лет. Помню, она нам  с братом рассказывала, что революционные те события из Петрограда до  села Туркеновки докатились с большим опозданием. И то благодаря тому, что село находилось в девятнадцати километрах от тогда мало кому известного Гуляй-поля. Но вскоре оно прогремит на всю округу и далеко за его пределами. Его «прославит» Нестор Иванович Махно. В село он заезжал часто и бабушка его не однажды видела.
                Когда в 1959 году на экраны вышел третий фильм трилогии «Хождения по мукам» под названием «Хмурое утро», мне исполнилось три года. Но когда я маленько подрос, то услышал от неё, что тот экранный Махно ничего общего не имел с реальным Нестором Ивановичем. Особенно она улыбалась, когда смотрела фильм «Александр Пархоменко», где тот, по её словам, вообще получился карикатурным. Помню её слова о том, что если бы Махно был на самом деле таким глупым, каким его показывают в кино, то пол-Украины он не держал бы в своих руках.
                Установление Советской власти в селе ей запомнилось хорошо тем, что те сельчане, которые до революции сдавали свою землю в аренду своим односельчанам, получая потом часть урожая, не желая самим трудиться в поле, в один миг оказались большевиками. Среди сельских большевиков, однако, встречались и нормальные люди, но их - единицы. Бабушка на всю жизнь запомнила, как однажды рано утром в их дверь постучали. Прабабушка Марина открыла её: на пороге стояла группа вооружённых людей. Они ходили по домам и изымали то, что имело свою цену. Не все иконы их интересовали. Один из пришедших пытался штыком проверить не спрятаны ли драгоценности за одной из икон, висящих на стене. Это ему удалось бы, если бы не стоящий рядом пожилой красногвардеец из другого села. Икона осталась не поврежденной, так и провисела на стене, пока не «переехала» в 1963 году в новый дом.
                В колхоз бабушка вступила как и все, в начале 1930-х годов, всё время работала в поле. До пенсии доработать не смогла, ушла на пенсию по инвалидности со зрением. В семейной жизни ей не повезло. Замуж вышла за Шинкаренко Семёна. Из всех их многочисленных детей выжила только одна моя мама Елена, остальные все умерли в детстве.
                Если гражданскую войну на Украине бабушка видела «детскими» глазами, то Великую Отечественную войну и временную немецкую оккупацию села помнит хорошо. Однако рассказывать особо не хотела: тяжело было вспоминать тот ужас. Муж с войны вернулся, но радости не принёс: вскоре  ушёл из семьи к другой женщине более молодой, оставив не только мою бабушку и маму на произвол судьбы, но и свою родную мать. Когда она померла, её хоронила сноха, моя бабушка, а сын не пришёл даже на похороны. Он предал всех троих, ему близких людей.
                Когда мама окончила восемь классов и хотела поступить в техникум, то пошла просить к отцу денег. Тем более, что алиментов они практически от него не видели. Получила отказ. Отец цинично заявил: "Переходи к нам жить, помогу с учёбой». Какая же это дочь бросит свою мать одну? Видимо, на это и рассчитывал.
                Бабушка окончила всего четыре класса: другой школы тогда в селе просто не было. Но когда я учился в первом-третьем классах (в четвертом я уже учился без неё), она по памяти проверяла у меня задания по математике и другим предметам. Некрасова знала чуть-ли не наизусть. До сих пор слышу её голос: "Петя, посмотри ответ, сходится?". Ответы всегда сходились.
          Насколько я понимаю, она и историей интересовалась. По крайней мере, историю своего села  хорошо знала. Именно от неё я впервые узнал, что мои предки-крестьяне никогда крепостными не были. Они принадлежали к государственным крестьянам. Хотя в соседних сёлах были и помещичьи крестьяне, и церковные.
         Бабушка считала себя  очень верующим человеком. Помню, как в 1964 году у нас в доме появилась радиола и как бабушка с прабабушкой по вечерам сидели возле неё и слушали Ватикан. И она, скорей всего, с помощью Бога спасла меня, когда мне шёл только второй год. Обнаружилась грыжа. Её следовало удалить. В селе не стали этого делать, так как  поднялась температура. Повезли в районную больницу. Пока сюда-туда, у меня температура стала зашкаливать за сорок градусов. Делать операцию с такой температурой врачи не решались. А счёт моей жизни шёл уже по минутам. Тогда моя бабушка Евдокия всю ответственность взяла на себя, написав соответствующую бумагу. Хирург Костенко (жаль, не запомнил я его инициалы), не давая никакой гарантии на проведение успешной операции, тем не менее рискнул. За что я его всю жизнь вспоминаю добрым словом. Он - хирург от Бога. Но я помню в первую очередь и отчаянный, но вполне оправданный в тех обстоятельствах, поступок моей бабушки. Разве могу я её после этого когда-нибудь забыть. Никогда!!!
            Сегодня в обществе идут споры о жизни в Советском Союзе: хорошо ли жили, или плохо. Я, давно разменявший седьмой десяток, тому свидетель: было и хорошее и плохое. Пример последнего вот он. Окончилась война.  Не все вернулись с полей сражений: кто погиб, кто пропал без вести. В числе последних оказался и родной брат бабушки Иван, единственный сын Саввы и Марины Тарасенко.
         В один из дней начала пятидесятых годов прошлого века бабушка срочно вызывали в сельсовет, где её стала допрашивать представитель органов безопасности. Оказалось, что накануне по «вражескому» радио передали интервью с Иваном  Тарасенко, живущим в  Канаде, который  хвалил свою жизнь там и ругал до военную здесь. У настоящего Ивана Тарасенко было ещё три сестры, но чуть ли не арестовали именно мою бабушку, потому что тот Тарасенко Иван сообщил, что родом он из села Туркеновки. Возможно там родился. Не знаю, что бы было с моей бабушкой, если бы при дополнительной проверке выяснилось, что выступал по радио совсем другой Тарасенко Иван с другим отчеством.
               Бабушка умерла в возрасте шестидесяти двух с половиной лет. Я только-только пошёл в четвёртый класс. Как мне  потом её не хватало. Это был очень дорогой для меня человек. Как и  мы все для неё.
                Двадцатого августа 1971 года мои родители поменяли место жительства, уехав на берега Волги, где  построили Волжский автомобильный завод. Мы навсегда покинули родное село, а заодно и могилу родной мне бабушки. И вот тут-то произошло невероятное. Тридцать первого октября 1967 года умирает моя бабушка и в этот же день за тысячу километров от украинского села Малиновка в российском городе Тольятти закладывают фундамент первого дома нового Автозаводского района (Автограда). Района, где мне, её внуку, предстояло жить. Чистое совпадение? Вряд ли. И вот почему. Во-первых, 31 октября - последний день месяца? Во-вторых, 31 октября – это вторник. Могли тот фундамент спокойно заложить на следующий день, в среду, первого ноября, но заложили именно 31 октября. Тем самым бабушка «благословила» наш переезд.
             Более полувека я проживаю в России на берегах Великой русской реки Волги, но в памяти моей навсегда осталась моя дорогая и горячо любимая бабушка Евдокия, могила которой осталась в Запорожской области. К сожалению, село Малиновка пока что находится под ВСУ, но это уже не столь важно, ибо по Конституции нашей вся Запорожская область второй год находится уже в составе Российской Федерации. Что меня радует. Я никогда не думал, что спустя полвека моя родная Запорожская область, где я родился  и вырос, вслед за мной «переедет» в Россию. Но это случилось. Видимо, бабушка уже с Небес помогла этому событию случится.

08.12.2023 г.