1 февраля. [...]
Теперь не знаю, для чего наука мне. В конце концов не в ней же смысл жизни, а она для украшения и облегчения жизни. Только две причины меня заставляют заниматься: первое — желание наконец стать независимым от птицегонов и зажить самостоятельно, «как бог велит», зарабатывая свой хлеб не своими убеждениями, которые могут и должны меняться. Человек не должен стоять на месте, и поэтому нельзя все свое существование обусловить исповеданием каких бы то ни было программ. Я — коммунист и революционер, буржуазный строй мне органически противен. Но меня угнетает мысль, что я слишком привязан материально к партии. Бытие определяет сознание. Черт знает кем я был бы сейчас, если не эта зависимость. А хочется бороться за идею так, чтобы это было свободным порывом свободного человека.
Кроме того, я —- страшно независимая натура, приказы мне противны. Не умею и не хочу повелевать, еще меньше могу терпеть над собой чужую власть. Мне хочется быть вольным, как птица. Все, что мне преподносится в виде приказа, догмата, вызывает во мне отвращение. Я еще ребенком перестал молиться, так как отец приказывал мне именно молиться; перестал верить в бога, так как мне запрещалось не верить. И больше всего люблю я свободно мыслить. Предписание мыслить известным образом способно только заставить меня мыслить по-иному. Второй — это желание забыться. Вот две причины, заставляющие меня преодолеть себя и работать над науками. Но прелесть свою науки в моих глазах потеряли. Сказать бы так годиков пять-шесть тому назад, что я буду в институте, буду иметь возможность работать научно и у меня влечения не будет. Я бы плюнул в глаза за такие вещи. А теперь... «Когда были зубы, не было орехов, когда есть орехи — нет зубов».
Свободное копирование
