Северная граница
Как и ожидалось, после вчерашней вылазки, мне велели собирать вещички в спешном порядке и ждать нового вектора, по которому меня пошлют на этот раз. Вопреки ожиданию оказаться на открытой базе, благодаря временно сниженному профилю, было заявлено, что нечего, мол, выпендриваться - для отсидки в медпункте сил хватит. Осталось только определиться с местом нахождения этого места сидения. И надо же было, опаздывая с шабата на построение, по пути на базу, опять поругаться со своим начальником – дебилом Игалем.
Несмотря на мое деликатное замечание, что человек я неконфликтный, поэтому с таким мудачьем, как он, спорить не собираюсь. Он заорал мне в ответ: «Закрой рот! Берегись меня!» - и вежливо бросил трубку. Хорошо, хоть у меня настроение было хорошее, и я перезвонил ему, спокойно собираясь поорать на него подольше и погромче, но трубку взяла не эта трусливая сКволочь (скотина + сволочь), а мой прапор. Начал убеждать меня, что Игаль мой командир и может мне сказать: «Берегись меня!» А я ответил, что моих знаний в ядах тоже вполне хватит на эту угрозу. На это последовала простая просьба приехать побыстрее.
Вообще у десантников много локаций: типа, куда приземлился, там и окопался. Но есть особенно противные базы. А где еще можно так сгноить, как не на Голанах в такую-то расЧУДОхолоднецкую погоду! Сюда ссылают всех неугодных с центральной базы, так как высокое начальство здесь не появляется, и в самоволку так просто не сбежишь из-за территориальной удаленности от всего. К тому же возвращаться жить в палатках зимой, вспоминая старый добрый тиронут (курс молодого бойца) не всем захочется. Сюда-то я и получил свое перенаправление, стараниями и хлопотами "любимого" командира. Оставалось надеяться, что на новой базе "Кала" может кала (типа Игаля), будет не так уж и много. Однако в расстоянии, относительно дома в Кирьат-Ата, сильно не выиграл, да еще и автобусы на эту базу ходят дважды в сутки. Так что опоздания "на часок", как я уже привык, исключены в принципе.
Так как северная граница ныне считается зоной повышенной опасности, устроили мне сборы как в сказке мальчиш-кибальчиш, только без банки варенья и корзины печенья. Зато дали ящик патронов и, перед вступлением в "красную армию", послали день простоять да ночь продержаться в районе стрельбищ. Занятие пристойное, но после дурацкого "тофес тиюлим" (сбор бланков и подписей при первом въезде или окончательном покидании базы), до мест пуле-метания я добрался вместе с покровом позднего вечера. Наконец-то можно спокойно потренироваться - так сказать, набить руку и мишень пулями. Инструктор сломал светящуюся палочку картонному мужику (как-то двояко это звучит) и строго наказал не целиться в нее, поскольку при попадании, стрельба немедленно закончится. Это не в наказание и не потому что картонный мужик может обидится, а просто фиг чего разглядишь ночью в этой жаркой африке в холодной ее части. Разумеется, со своей "любовью" к оружию весь ящик я потратил на попытки разбить этот химический светильник со сломанной ампулой внутри. Гм... ни разу не попал (снайпер, БЛИН), зато получил очередную похвалу: единственный ответственный, который выполнил приказ и НЕ целился в стик, а как и требовалось, стрелял ТОЛЬКО по мишени вокруг него. Мол, наделен я этакой наделенностью универсального солдата: и перебинтовать могу, и пулей поделиться с товарищем (как бы это не звучало), а ведь точность - вежливость снайпера. Вот она целая палка, рядом дырки - приятно посмотреть, как на красивую девку. Сложилось впечатление, что я единственный обстрелявший световую мишень не только за этот вечер, а вообще за последние годы. Т.о. во мне признали не только достаточную боевую подготовку для отправки в зону "алеф плюс", но и ответственность с исполнительностью.
Утром база была покинута без лишних сантиментов, и я оказался в красных рядах со змеей не только на сердце, но и на плече. Тут не было низко-профильных нытиков, поэтому к медпункту не выстраивались очереди, заставляя медиков пахать... чужие вены, втыкая капельницы. Наоборот, бравые десантники, с воспаленными глазами, простуженными кашлями и замерзшими соплями на прыщавых подбородках, однако в рубашке с закатанным рукавом бегали по стрельбищам и стояли на охране базы с ядом в глазах, которому позавидовал бы змей на плече.
"Вот это я понимаю - тяжести службы в армии," - с восхищением думал я, закутавшись в свитер и спальник, попивая горячий чай и глядя из своей палатки на продрогших, но самоотверженных воинов. К сожалению, на учениях приходилось присоединяться к ним, и переходить с горячих и горячительных напитков на холодный "манат крав" (походная еда) и студеную воду. А т.к. здоровый патриотизм меня совсем не грел, я тут же простывал и следующие сутки отлеживался с нездоровой температурой в своем же медпункте.
Свободное копирование
